Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И не шинок это, понятно. Даже не кафе, не бар. Зовется – «Гандэлык». От такого слова и перекреститься можно.
Толкнул я дверь стеклянную, отвел в сторону бамбуковую занавеску – и к стойке. Время вечернее, народу изрядно собралось. Все молодые, в жипсах, так что на мой костюм-бостон поглядели с интересом. И я на них посмотрел. Не просто – со значением.
Отвернулись.
Пристроился в очередь, достоялся, хотел по привычке горилки спросить, но вовремя вспомнил, чего внук объяснял. Иные тут нравы.
– Коктейль «Театральный», – говорю. – И чтобы со льдом.
Получил я свой коктейль вместе с трубочкой пластмассовой, нашел место в углу, присел, отвернулся. «Театральный», да еще со льдом, тут вроде пароля для шпионов. Интересно, долго ли ждать придется?
Недолго вышло. И до половины допить не довелось, как окликнули. Негромко так, растерянно:
– Коля, ты?
Взглянул… Эге!
Дивчина – красивая, в жипсах, понятно, в помаде-косметике. Только не на жипсы я смотрел. Рука левая, левое запястье… Точно! Браслетик из бусин, а бусины-то все черные.
– Коля, ты? – повторила уже с тревогой. – Зачем пришел?
Пригляделась – да и осеклась. Встал я, пиджак одернул.
– Не ошиблась, – говорю. – Николай и есть. Другой только. Коле твоему брат двоюродный.
Изменилась она лицом, ладонью браслетик черный закрыла.
– Не мой он вовсе, Колька. А что ты – не он, мигом поняла. С ним бы я и разговаривать не стала, с мальчишкой!
Кивнул я, соглашаясь. Не стала бы, а заговорила ведь! И не от скуки – с волнением. Предупредить хотела, не иначе.
Вот и славно!
– Коктейль тебе взять? – спрашиваю. – «Театральный» который? Или лучше того, что взрослые пьют?
4
Отхлебнули мы коньяка «Арарат», улыбнулась мне дивчина.
– Марина я. А ты смелый, Николай, раз сюда, в «Гандэлык», пожаловал. Место такое, что через одного пускают, а уж выпускают одного из дюжины. Похоже, видал ты виды! Давай я тебя Ником звать буду, чтобы с Колькой не путать.
И браслетик свой погладила ненароком. Испытывает она меня, что ли?
– Ник – имя славное, – соглашаюсь. – Есть такая страна Шотландия, там Ником кого попало не кличут. Заслужить такое требуется. Правда, не из Шотландии я, поближе слегка.
И глиняную пчелку на стол кладу. Хитро сделана, словно живая. Дунь – улетит! Досталась мне еще от деда, а тому – от прадеда. А уж где ее вылепили, в какой печи обожгли, того и прадед не ведал.
Поглядела дивчина Марина на знак нашего ковена, сжала губы.
Поняла? Кажется, да.
– Вижу, и вправду храбрый ты хлопец, Ник. И обычаи наши знаешь. Колька – не тебе чета, сопляк он и трус. Если помогу, возьмешь к себе? Надоел мне этот город, и Велиар надоел. Неправильно здесь все!
– Олена жива? – перебил я. – Где она?
Кивнула дивчина, в сторону посмотрела, туда, где вход-выход.
– Обряд завтра. Значит, жива. А вот где она, один Велиар знает и еще хлопцы его. Только они не скажут, и никто не скажет. Кольку-то по всему городу ищут, даже в село ехать собираются, где дед его живет.
И я отвернулся, чтобы Марина усмешки моей не приметила. Собираются? Ну, пусть себе, поглядим, чего будет. Соскучился Ярчак мой без дела! И остальным добрая встряска не помешает.
– Отчего же Велиар такую власть забрал? – интересуюсь между тем, коньяк прихлебывая. – Если командированный он, так по обычаям вести себя должен. А тут обряды всякие, безобразия не по чину. Кто он такой, чтобы порядки заведенные нарушать?
Задумалась дивчина, долго молчала. Наконец вздохнула.
– Ладно, расскажу. Но помни: если Велиар узнает, и моя кровь завтра прольется, и меня голой на пентаграмме распнут. Слушай… Появился он три года назад и сразу хлопцев собирать стал. Вначале сказками про древние культы головы морочил, а потом и открылся. Все, сказал, по-новому будет. Раньше за душу золото обещали, а я, мол, чего получше предложу – власть. Над всеми власть. Хочешь – над дивчиной твоей, хочешь – над братом родным, а хочешь – над целым городом. Но за это вы мне до смерти верными быть должны…
Долго рассказывала, пришлось мне еще по стопке «Арарата» брать. Слушал я, на ус мотал, а сам на часы поглядывал. Разговорчивая она, Марина, только не так здесь что-то…
Или, напротив, все как надо движется?
– Дело ясное, – киваю. – Зачем души по одной выманивать, когда можно всех скопом кровавым обрядом связать? И тратиться нет нужды, и без контракта обойтись получится. Выдумщик ваш Велиар!
– Не мой он! – заволновалась дивчина, ближе придвинулась. – Не хочу больше! Он ведь, Велиар, не просто души выманивает, он ногами по душам нашим топчется. Лена твоего Кольку любит, по-настоящему любит, вот Велиар и решил над ними власть свою показать. Мол, не отдашь ее – сгублю, на страх прочим… А ты меня, Ник, отсюда забери, понравился ты мне. Пригожусь я тебе, и всем вашим пригожусь!
Сладко говорит! И рукой, которая с браслетом, к моей ладони тянется.
Не отдернул. Жду, чего дальше будет. Тут и занавеска бамбуковая дернулась, что вход-выход прикрывала.
Здоровеньки булы!
Трое. Пиджаки кожаные, взгляды тяжелые. Вошли, оглянулись. Мол, что вы здесь делаете, добрые люди? И – прямо к нам. Встала дивчина Марина, на меня кивнула:
– Двоюродный брат Колькин. Сельский ковен, знак пчелы. Берите, ваш!
И мне улыбается:
– Говорила же, что пригожусь, Ник!
Встал и я. На хлопцев кожаных поглядел, затем на нее, затейницу. Усмехнулся в ответ.
– Это я тебе сейчас пригодился. А после, глядишь, и ты мне понадобишься. Тогда и сочтемся.
Кожаные дивчину в сторону отвели, пошептались. К столику шагнули.
– Ник ты или не Ник, пчела – не пчела… Велиар разберется! Сам пойдешь или под руки повести?
Пригляделся я. Справные они хлопцы, конечно, только и мы кое-что умеем. Сейчас показать – или погодить чуток?
А народишко кругом, даром что молодежь жипсовая, бравая, в дверь – шасть! Лишь бамбук зашуршал китайским голосом, из справочника товарища Мао. Ровно Святая Троица им, атеистам-сатанистам, во славе и мощи явилась – стриженная «под полубокс», с кулачищами пудовыми. Ну и ладно. По свободе и дышится легче.
Вдохнул я полной грудью.
Узел галстука подтянул, чтоб на удавленника больше смахивать.
– Вот что, – говорю. – Под ручку я с девками хожу, когда весной женихаюсь. А ваш девичник самое время по телику показывать. В передаче «Человек и закон». Обождите минутку. «Арарат» допью, и отчалим.
Главный кожан, у которого затылок складками, рот открыл: возразить. Не захотел, значит, чтоб двоюродный Колька свой коньячок, честно купленный, допил.