Действительное уважение к человеку от наличия денег у него в кармане не зависит. Оно вечно. И пребудет даже после его смерти. Так как останутся зримые результаты его деятельности.

Вот как он сам — у него уже есть несколько работ, что уже пребудут очень долго, — столетия. Пока стоят дома, облицованные мозаикой по его проекту… Да может быть и больше сохранятся эти мозаики… Если будут и тогда нравиться людям.

А этот… дубль… даже если он кому-то даст денег на что-то. У этого «кто-то» явно или неявно, подспудно останется ощущение, что ЭТОТ ПАРАЗИТ делится с ним теми самыми деньгами, что он украл через спекуляцию и прочие нехорошие дела, у него же самого или у других.

Хочет ли Вадим стать таким?

Чтобы его самого «уважали» также как этого жирного борова…

Нет!

Никогда!

Так что страх, что этот мир его как-то соблазнит, соблазнит роскошью, сделает такой же дрянью как и этот его Альтер-эго был, по всей видимости, пустым.

Пустым, так как приняв сии «дары» этого мира, пришлось бы отказаться от того, что для Вадима действительно было ценно.

А от самоуважения Вадим не отказался бы и под пыткой, под страхом расстрела.

Вадим посмотрел вслед уехавшей супердорогой иномарке, тяжко вздохнул и поплёлся домой. К друзьям. Туда, где его действительно уважают.

Так каждый преодолевает страх. По-своему. Своим способом.

— Видал своё произведение на магазине? — Лев Кириллович, приобнял Вадима и похлопал того по плечу.

— Видел, — как-то без энтузиазма заявил Вадим и вопросительно посмотрел на Льва Кирилловича.

— Ничего ты не видел! Она больше первого варианта, и видна аж за два квартала! Гордись!

— Инка тебе магарыч задолжала — подал голос Даниил сидящий возле стола Льва Кирилловича. В голосе его слышались еле заметные нотки зависти.

— Вот-вот! — Лев Кириллович обернулся к Инне, — точно магарыч должна! Наши толкинисты её как символ взяли. На свой сайт.

— Так это были… Как их… Толкинисты? — без особого интереса спросил Вадим.

— Ну да! А ты не знал?

— Не спрашивал.

— И за что магарыч? И кому? — тут же стала отбрыкиваться Инна, — за то, что некто шепнул «Андариэль» взять кусок этой рекламы? Так они мне теперь проходу не дают!

Хоть и сказано было это несколько недовольным тоном, но по всему виду Инны было ясно, что нынешняя её слава у «толкинутых» ей сильно льстит.

— А-а! Значит нагибаем на магарыч ещё и толкинистов! Тем более, что я слышал, наш доброхот им эту картинку подарил? — тут же поддел Лев Кириллович.

— Э? Продешевил, парень однака! — воскликнул удивлённо Даниил, — я б на твоём месте с них содрал бы что-нить…

— Тебе всё одно «что-нить с кого-нить» содрать! — неприязненно отозвалась Инна на реплику Даниила.

— Особенно с баб! — тут же подложила свой острый язычок Лида. Она лукаво выглянула из-за своего монитора и тут же спряталась. Реплика её была очень двусмысленной, но все знали, что «Лидка» тут мастер по двусмысленностям и если она что-то говорит, то имеет в виду чаще всего второй и прочие смыслы сказанного.

— Фу, Лидусь! Зачем так пушло! — картинно развёл руками Лев Кириллович.

— Зато справедливо! — тут же снова высунулась из-за монитора Лида.

Она сильно хотела, чтобы Даниил, к которому она испытывает искреннюю неприязнь, покинул помещение, но так как он формально пришёл к шефу, самостоятельно выдворить его не могла. Могла лишь вот так, доставать колкостями.

Инна глянула на неё но ничего не сказала. Тирада Лиды была настолько многозначной, что невозможно было сказать со всей определённостью против кого конкретно было всё это направленно. А она была мастер таких «разводок».

— Ладно! Поворчали и хватит. У меня тут по поводу имеется тортик… маленький! — Лев Кириллович сделал неопределённое движение руками от чего создалось впечатление, что тот «тортик» величиной со средний тазик.

— Чур я готовлю кофе! — тут же снова высунулась из-за своего монитора Лида, — а то вы тут такую бурду варите… вот только сохранюсь…

Было слышно как она быстро щёлкает сначала мышкой потом клавиатурой. Перспектива устроить маленький праздник для Лиды скрасила даже неприятности нахождения в одном помещении с Даниилом. Впрочем, зная характер Лиды можно было предположить, что она и тут измыслить какую-нибудь пакость для Даниила и сделает её как бы случайно. Но это тут же просёк Лев Кириллович и тут же погрозил Лиде пальцем, давая понять, что «мелких хохмочек» не потерпит.

Лида неопределённо пожала плечами и отвернулась, чтобы скрыть великое разочарование, которое тут же прорисовалось на её хитром, чем-то напоминающем лисье, лице.

Она явно что-то в своём духе задумала, но перспектива поссориться с шефом её совершенно не устраивала. Пришлось спешно от затеи отказаться.

К счастью присутствующих на качестве заварки кофе это не отразилось. Да и сам шеф бдительно следил за тем, чтобы за столом было всё благопристойно.

Оставалось только гадать чем это так ему симпатичен «этот придурок Данила». Ведь не прогнал.

В разгар микропраздника в студию сунулась та самая платиновая блондинка, что была секретаршей у директора, и поломала удовольствие вызвав Вадима на аудиенцию к менеджеру.

Вадим отставил чашку кофе и извинился.

— Наш гусар за премией отправился! — тут же вылез Даниил, — смотри хоть на этот раз не продешеви!

Вадим неопределённо кивнул и вышел за дверь. Этот озабоченный балбес с его совершенно тупыми «приколами» и вечной зацикленностью на «бабах и бабле», его просто бесил.

Поэтому, он старался его как можно дальше обходить и по возможности игнорировать.

Скорее всего его вызвали не за тем, чтобы выдать премию, а за тем, чтобы выдать новое задание. Так как вызывали к брату директора, то это именно так и надо было понимать. Он занимался распределением заказов на изготовление рекламы. Сама же директор, если и участвовала в создании чего-то, то, как правило, выступала в роли главного конструктора и дизайнера, раздавая ЦУ или же откровенно влезая в процесс и производя правку.

Правка у неё выходила что надо. Так что почти никто не обижался.

Выйдя к вестибюлю Вадим увидел, как в двери протискивается жирная туша его «Альтер эго». Как обычно, он вышагивал впереди охраны, с видом не просто большого начальника, а целого короля.

Охранник фирмы, стоящий за стойкой тут же принял подобострастную позу. Для него он был «сильный мира сего», а от хозяйки каких-либо указаний любить или наоборот не любить этого хмыря не поступало.

Вадик увидев всё это тут же тормознул, так как шёл этот «царь», в ту же сторону, что и он. Кабинет, куда он должен был зайти, находился рядом с кабинетом директора (да и в директорский он тоже обязательно завернёт), а как он слышал, этот Вадим Дьяченко(2) очень не любил, когда кто-то забегал у него вперёд.