Через десять лет после визита Твена восстановление Севастополя шло полным ходом, хотя город еще оставался демилитаризованным. Кроме работ Гоуэна по подъему кораблей, экономическому и социальному развитию города способствовали три фактора: деятельность российской пароходной компании, прокладка железной дороги и открытие порта для международной торговли. Возродилась местная промышленность: кирпичные заводы, мастерские по производству черепицы, мыловарни, свечные заводы и пивоварни. Когда в конечном итоге в Севастополь вернулись кораблестроение и Черноморский флот, развитие города резко ускорилось. Однако все это произошло ближе к концу столетия. А до этого ни русское правительство, ни флот, похоже, не интересовались восстановлением города и портовой инфраструктуры, поскольку не желали открыто нарушать положения Парижского договора. Тем не менее возрождение Севастополя шло тайными, скрытыми путями.

Непосредственно после Крымской войны русское правительство стремилось не только развивать торговлю на Черном море, но и найти способ как можно быстрее обойти ограничения, наложенные Парижским договором на ее южный флот: России позволялось иметь только шесть корветов водоизмещением 800 тонн и четыре легких судна водоизмещением 200 тонн. В попытке достичь этих двух целей одновременно возникла идея создания спонсируемого государством флота из гражданских пароходов, которые во время войны можно переоборудовать в вооруженные торговые, а также транспортные суда. Чтобы избежать возражений союзников, возможное использование новых судов в составе военно-морского флота не афишировалось. 3 (15) августа 1856 г. Александр II одобрил устав акционерной пароходной компании Русского общества пароходства и торговли (РОПиТ), главная контора и база которого находились в Одессе. Компания развивалась очень быстро. Стартовый капитал, выделенный правительством, и ежегодные государственные субсидии позволили профинансировать приобретение новых пароходов, присоединившихся к тем, которые были подняты со дна севастопольского рейда, в том числе «Херсонес», «Дунай», «Прут» и «Рени». К концу 1857 г. компания, у которой уже было семнадцать пароходов, заказала в Британии пять новых судов. Среди них был 3900-тонный «Кронпринц» и 3600-тонный «Корнилов», которые можно было превратить в крейсеры[847].

РОПиТ уделяло много внимания Севастополю и вкладывало в город немалые средства. Компания заняла здания старого адмиралтейства, построенного Лазаревым, избавилась от развалин, оставшихся от недавней войны, и построила судоремонтный завод. Вслед за заводом появились склады, мастерские и литейные цеха, а также новый подъемник для кораблей. В результате в порту значительно увеличилось количество гражданских работников; хотя специалистов в области судостроения не хватало. Поэтому в 1866 г. компания открыла первую ремесленную школу в Севастополе: в нее зачислили сорок мальчиков, детей служащих РОПиТ. Через два года началось строительство торговых судов. РОПиТ также внесло существенный вклад в возрождение торговли и обновление портовой инфраструктуры; город стал более доступным для предпринимателей, правительственных чиновников и путешественников. Корабли РОПиТ не только бороздили Черное море, обслуживая важные для страны коммуникации, например, между Одессой, Николаевом и Севастополем, но и курсировали по международным маршрутам в Констанцу, Константинополь, Александрию и Марсель.

Серьезные военные и дипломатические события начала 1870-х гг. изменили статус Черного моря и его побережья. После окончания Крымской войны в России под руководством Александра II проходили внутренние реформы, самой значительной из которых стала отмена крепостного права в 1861 г. Вновь обретенная уверенность в себе и устойчивое внутреннее положение обусловили требование более решительных действий на международной арене. Князь Горчаков, в апреле 1856 г. сменивший графа Карла Нессельроде на посту министра иностранных дел, давно хотел восстановить статус и влияние России. Например, в августе 1856 г. он разослал по российским иностранным миссиям циркуляр, в котором были такие слова: «Россию упрекают в том, что она изолируется и молчит перед лицом таких фактов, которые не гармонируют ни с правом, ни со справедливостью. Говорят, что Россия сердится. Нет, Россия не сердится, Россия сосредотачивается»[848]. Другими словами, под его руководством Россия была намерена снова стать ведущей державой Европы и мира[849]. Но для этого ей требовались союзники. Примечательно, что Горчаков на протяжении всей своей карьеры поддерживал Отто фон Бисмарка, который в 1858–1862 гг. был послом Пруссии в России, после чего Вильгельм I назначил его министром — председателем правительства.

В значительной степени по инициативе Горчакова Россия 31 октября 1870 г. отказалась соблюдать нейтральный статус Черного моря, воспользовавшись затруднительным положением одного из главных гарантов Парижского мирного договора, Франции, которая оказалась втянутой в войну с Пруссией. Горчаков очень точно выбрал момент: его циркуляр был выпущен через четыре дня после унизительной капитуляции французской армии в Меце. И что еще важнее, он знал, что при возникновении любых споров по этому вопросу можно рассчитывать на поддержку Бисмарка. Кроме того, установление дружественных отношений между Россией и Пруссией помогло обеспечить нейтралитет Австрии. Италия не стремилась помогать Франции, несмотря на тот факт, что появлению единого итальянского государства в значительной мере способствовал Наполеон III, войска которого в 1859 г. сражались против Австрии. Таким образом, французский император не только потерпел поражение на поле боя (в частности, при Седане и Меце), но и оказался в международной изоляции. Его бывшая союзница Великобритания ограничилась тем, что 10 ноября 1879 г. направила России ноту протеста[850].

Аргументы российского заявления были просты: другие статьи договора уже нарушены, а нейтральный статус Черного моря в любом случае «неразумен». Если первое утверждение достаточно спорно, то второе Горчаков изложил с большим искусством, подчеркнув несправедливость ситуации, в которой оказалась его страна: