— Ты кто? — Миша уже не мог держать нож в правой руке, я ему глубоко располосовал предплечье, и переложил его в левую.

— Твой страшный сон, Мишаня. Брось нож и ложись на землю, а то… — я швырнул ногой песок в его сторону, и когда он инстинктивно, на долю секунды, зажмурил глаза, сделал то же самое, что делал он в первом выпаде, только ткнул в предплечье левой руки. Он ловко и быстро отскочил, но наткнулся на стену и выронил нож на песок.

— Я же тебе говорил, дурачок, ложись… — это было для него лучшим выходом, на ножах я даже с Гердой почти на равных, целых секунд тридцать тягаться могу.

— На месте, — раздался голос Герды в наушниках.

— Выдвигаемся прямо. Красный — отбой. Возле трупов пещера, спокойно заходим, — скомандовал я, на всякий случай отойдя от Мишани на пару метров. Парень стоял на коленях, сложил руки, как примерный ученик в школе за партой. Зажимал раны руками, на обеих же руках.

Я, из некоторой понтовитости, даже автомат поднимать не стал. Так и стоял рядом с поверженным противником, держа в руках нож, а между нами валялся на песке здоровенный тесачина. Красивая картина получилась. Только чего-то ноги подрагивают и во рту пересохло.

В пещеру ворвались девочки и умилились.

— Это ты его пошматовал? — тихо поинтересовалась Герда, когда Мишаню спеленали и перевязали.

— Я, — скромно признался я.

Герда приблизила лицо к моему уху и жарко зашептала:

— Я тебя уже хочу… только какого хрена ты, придурок, автомат бросил и полез ножиками махать?

— Ну… так получилось. Я тебя тоже очень люблю, — не буду же я по пунктам объяснять, как я лоханулся. Непедагогично получится. Командир по определению не может лоханутся, он всегда лучший.

Я подошел к пленным и перерезал веревки на руках и ногах. Два сильно избитых худющих мужика, вполне взрослые, один моего возраста, второй лет на десять даже постарше, заросшие бородами, в живописных камуфлированных лохмотьях. Живые. Смотрят настороженно и жадно вслушиваются в нашу речь. А один на меня все посматривает.

— Тhе drink yоu wаnt tо? — спросил я. — Yоu nееd tо bе sееn? А, болезные?

И тут, эти два полуживых мужичка на чистом русском языке мне отвечают:

— Пить хотим. Перевязка не нужна, лучше пожрать дай.

Очень нам сегодня на русских везет. И вообще везет. Катер-то по общепризнанному новоземельному трофейному закону наш. А ежели найдутся его законные владельцы, что очень маловероятно, не прибудут же пираты с диких островов за своей посудиной, то владельцы должны будут его выкупать у меня за половинную стоимость.

Но это все потом. Я отправил Ингу и Риву назад охранять машину, сам отыскал провизию в пещере, и пока Герда собирала трофеи, сварил на трофейном примусе из банки тушенки жиденький супчик, разлил его по тарелкам и с малюсенькими кусочками хлеба вручил Андрею и Игорю, так они представились, больше нельзя было. Мужики серьезно и долго голодали, могли вообще помереть от переедания. Мы даже ушли из пещеры, оставив им котелок с супом, чтобы они не стеснялись, и выволокли за собой Мишаню, связав ему предварительно руки. Оружие тоже все вынесли. Парни в стрессовом состоянии, не нужно оно им.

— Ну что, Мишаня, колись до самой жопы. Кто такой? Что здесь делаешь? И куда везли пленных?

Мишаня растерянно посматривал на трупы товарищей и говорить не спешил.

— Миша, я сейчас дам твоим пленникам ножички и они тебя свежевать начнут. Не доводи до греха, — эх, жалко, я Риву к машине отправил, она же специалист по полевым допросам. Интересно могло бы получиться…

— А ты, Волоха, не чинись. Дай мне ножичек, и эта тварюка быстро заговорит. Рад, что науку мою не забыл. Правда, как понтовитым был, таким и остался. Мог его на первой секунде зарезать, — из пещеры, шатаясь, вышли пленники, один сел на песок, а второй стоит и называет меня Волоха… так меня только в армии называли…

— Что ты пялишься? Старшина Волошин, смирно, и быстро организовал старшему по званию сигаретку.

— Степаныч… — это был прапорщик Белотятько Андрей Степаныч, мой армейский инструктор по боевой подготовке, которого мы за глаза называли прапор Беломамка, дравший меня в хвост и в гриву, и сделавший таки из салаги приличного бойца. Я заорал из-за переполнявших меня чувств: — Есть организовать сигаретку, товарищ прапорщик!

Затем кинулся к прапорщику и обнял его. Как же тесны эти миры! Нет сегодня положительно невероятный день.

— Стой, дурень. Задушишь. Дай сигаретку сначала. Полгода не курили, и Игорьку дай.

— Степаныч, как ты тут оказался? — я вытащил пачку «Житана» и дал ребятам прикурить.

— Как все. Служу в Русской Армии. Взяли нас чичи в плен в Имамате и сдуру продали папуасам. Папуасам очень лестно иметь белых рабов, да еще и русских. А потом мы для чего-то вот этим понадобились, они за нами приплыли и выкупили. Какой-то идиотизм. Вот сейчас и узнаем, какой. Миша, я тебе что обещал? Время пришло обещание выполнять. Макс, дай перо. Дай, говорю, не бойся, — прапорщик взял нож, подковылял к Мише и через долю секунды Мишины уши, как опавшие с дерева листья, шлепнулись на песок.

— Вау! — восхищенно воскликнула Герда. Действительно взмахи были практически неразличимы взглядом.

Миша обхватил голову связанными руками и обреченно завыл.

— На обмен… на обмен… на Силаева хотели поменяааать…

— Ничего не понимаю, — недоуменно сказал прапорщик. — Какой Силаев?

— Силаев из Москвы? Мент бывший? — вдруг заговорил Игорь, сидевший, привалившись к камню. Ноги у него почти до костей были стерты кандалами.

— Да-а-а… его ваши повязали… на Диких русских в плену мастевых не было… вы же спецура-а-а, офицеры-ы, вот братва и решила поменяться…

— Теперь немного понятно… — удовлетворенно сказал прапорщик и сел на песок. Сил у него, видно, совсем не осталось. — Перевяжи его, пожалуйста, Волоха, ему еще говорить и говорить.

— Без вопросов, Степаныч, — я содрал упаковку с пакета и кинул его Герде. — Поздравляю с офицерским званием. Кто ты теперь?

— Майор я, а Игорь подполковник. Давай за это позже поговорим, прежде надо с Мишаней пообщаться. Ты где сейчас?

— В Кейптауне живу. Ресторан у нас с женой.

— А остальные девочки?

— Вторая тоже жена… моя. А третья подруга. На охоту сюда приехали.

— Хорошо живешь… — Андрей внимательно посмотрел на Герду. — Ладно, что дальше делать собираешься?

— Вызову патруль местный, задокументируем все, отгоним катер в Кейптаун, а вас ко мне домой, или в госпиталь, это уже как доктор скажет. Хороший доктор, русский, почти русский, в общем, советский.