— Сделай милость, — сказал Святополк.

Эймунд некоторое время переступал с ноги на ногу и кусал усы и губы.

— Пойдем в домик, поговорим, — предложил вдруг Святополк. — Наедине.

Эймунд прищурил один глаз.

— Что ж, пойдем. Рагнвальд!

— Лучше без него, — сказал Святополк. — Разговор очень важный и очень тайный.

Эймунд колебался только мгновение. Гордость взяла свое. При нем сверд, и если его решили убить, тихо это сделать не получится. Он последовал за Святополком.

Войдя в домик, он быстро оглядел помещение. Два подслеповатых окошка. Свет пасмурного дня едва пробивается. Стол, две лавицы. Святополк сел на одну из них. Эймунд остался стоять.

— Я никогда не просил Содружество ни о чем, — сказал Святополк. — Вы сами навязали мне содействие. Был заключен договор, подписанный нами обоими, в котором говорится, что никакие действия, как-либо касающиеся меня и моего будущего правления, не будут предприниматься без моего ведома. Так?

— Да, — ответил Эймунд. — То, что мы сделали с Борисом, было с тобою согласовано.

— Я пока что не знаю, что вы с ним сделали, и сделали ли что-нибудь.

— Я представлю…

— Это потом. На что я точно не давал согласия, так это на убийство моей жены.

— Твоей жены!

— Не надо смотреть на меня такими глазами, я не испугаюсь, Эймунд. Я вообще не из пугливых. Меня, видимо, решили подчинить. Применив обычные методы. Единственное, чего я не знаю — сделано ли это было тобою лично, или кем-то еще.

— Ты пожалеешь об этом, Святополк, — сказал Эймунд. — Не вижу смысла продолжать разговор. Прощай.

— Дир, — позвал негромко Святополк.

Между дверью и Эймундом возникло препятствие. Человек был на голову выше Эймунда и раза в полтора шире в плечах.

— Дир, — обратился к нему Святополк, — я не закончил разговор с сиим мужем, а он хочет уйти. Это невежливо.

Дир кивнул и взял Эймунда за горло. Эймунд хотел крикнуть, но не смог.

— Будешь сидеть и слушать, что, заметь, говорит тебе Великий Князь, — сказал Дир тихо. — Иначе я тебе зубы изо рта в арсель переставлю.

Не выпуская горло Эймунда, он доволок его до лавицы, швырнул на нее, и, схватив рукоять эймундова сверда, вытащил его из ножен. Оглядев и оценив сверд, он одним движением, чуть присев, вогнал его в земляной пол по самый кильон и снова отступил в тень.

— Что… сказал Эймунд и закашлялся. — Что это значит.

— Это значит, — объяснил Святополк, — что я считаю себя свободным от договора. Более того. Если тело Бориса не будет мне представлено, и пойдут слухи, и меня обвинят в убийстве брата, я представлю все это на суд Неустрашимых, которые не замедлят избрать себе другого предводителя в этих весях.

Святополк замолк. Эймунд заставил себя успокоиться и подумать.

— Тело Бориса я тебе найду, — пообещал он. — Его украли.

— Да, — сказал Святополк. — Наверное. Все воруют, ничего без присмотра оставить нельзя. Кто же его украл?

— Человек Ярослава, — ответил Эймунд после паузы.

— Зачем?

— Чтобы поссорить тебя со мной. Я знаю этого человека в лицо, и мои люди тоже его знают. Я его найду и он расскажет мне, где находится тело. Я найду этого человека сегодня. Поеду в Киев и найду. Он наверняка там, у Ярослава.

— Ты поедешь в Киев, но только со мной.

— Пока мы тут ждем твое войско из Берестова, мерзавец улизнет.

— Не думаю, — заверил его Святополк. — Я же не все войско поведу в Киев, это было бы глупо. Человек пятьсот всего.

— А они…

— Они скоро сюда прибудут.

— Все равно, пятьсот человек двигаются медленнее, чем двое или четверо.

— Это так.

— Я поеду…

— Ты — не поедешь.

— Хорошо. Но я пошлю Рагнвальда и остальных.

— Если хочешь. Позови его сюда.

— Позвать Рагнвальда?

— Ну да, — сказал Святополк. — Не мне же его звать. Я не бирич и не холоп твой.

— Но ведь…

— Что?

— Ведь я твой пленник.

— Ты? Вовсе нет.

— Но как же.

— Я уберег тебя от нарушения правил приличия, — объяснил Святополк. — У нас с тобою есть общее дело, и негоже тебе бросать его, не закончив. Либо ты предоставляешь доказательства, либо признаешь, что план твой не удался. В любом случае ты сразу становишься совершенно свободен.

Темнит, подумал Эймунд. Что он задумал?

— А с Рагнвальдом я должен говорить при тебе? — спросил он, оглядываясь на темный угол.

— Если желаешь. Но, возможно, между вами есть какие-то тайны, в которые тебе не хотелось бы меня посвящать. Что ж, я отойду в угол, к Диру, а вы с Рагнвальдом отойдете в противоположный, и шепчитесь там себе в хвоеволие. Только к двери не подходи, а то Дир расстроится.

— Как мне его позвать?

— Кого?

— Рагнвальда.

— Дир, открой дверь, — велел Святополк.

Дир открыл, и Эймунд, подойдя ближе, крикнул:

— Рагнвальд!

Длинный Рагнвальд независимой походкой подошел к домику.

— Войди, — подсказал Святополк.

— Войди, — громко сказал Эймунд.

Дир прикрыл за Рагнвальдом дверь. Рагнвальд бросил удивленный взгляд на рукоять сверда, торчащую из земляного пола. Святополк присоединился к Диру, а Эймунд с Рагнвальдом отошли в другой угол.

— Пойдешь в Киев с теми, кто на берегу, — сказал Эймунд тихо. — Найдешь там нашего плотника, свяжешь его, и спрячешь где-нибудь за городом. Расспросишь. Смотри только не убей и не калечь сильно. Если он тебе ничего не скажет, жди моего прибытия. Уж я душонку его подлую клещами вынимать буду.

Рагнвальд перевел взгляд на Святополка. Святополк и Дир стояли в тени, видно было плохо.

— Где же я его тебе найду? — спросил он. — Киев большой.

— Он наверняка человек Ярослава, — раздраженно и тихо сказал Эймунд. — Вот же, хорла, братики эти, поставили меня в положение. В живом и подвижном виде упомянутое тело Ярославу нужно еще меньше, чем Святополку. Кстати, наверняка все это было подстроено, чтобы поссорить меня со Святополком, Рагнвальд, и цели этой Ярослав, не в укор ему, а в похвалу буде сказано, очевидно достиг… Да, так вот. Пойдешь в детинец, расспросишь охрану.

— Ярослав охрану сменил, — напомнил Рагнвальд. — Ни одного из наших там наверняка нет.

— Слуг расспроси. Действуй, как считаешь нужным.

— А если меня в детинец не пустят?