Вот, например, какой разговор между Блюхером и Дмитриевым, выступавшим в роли внутрикамерного агента, происходил 26 октября 1938 года:

Блюхер: Физическое воздействие… Как будто ничего не болит, а фактически все болит. Вчера я разговаривал с Берия, очевидно, дальше будет разговор с Народным комиссаром.

Агент: С Ежовым?

Блюхер: Да, ой не могу двигаться, чувство разбитости.

Агент: Вы еще одну ночь покричите, и будет все замечательно.

Когда Блюхер возвратился с очередного допроса, дежурный из надзорсостава предупредил его, что он подлежит отправке в Лефортово.

Деж.: Приготовьтесь к отъезду, через час вы поедете в Лефортово.

Блюхер: С чего начинать?

Деж.: …Вам тов. Берия сказал, что от вас требуется, или поедете в Лефортово через час. Вам объявлено? Да?

Блюхер: Объявлено… Ну вот я сижу и думаю. Что же выдумать? Не находишь даже.

Агент: Вопрос решен раньше. Решение было тогда, когда вас арестовали. Что было для того, чтобы вас арестовать? Большое количество показаний. Раз это было — нечего отрицать. Сейчас надо найти смягчающую обстановку. А вы ее утяжеляете тем, что идете в Лефортово.

Блюхер: Я же не шпионил.

Агент: Раз люди говорят, значит, есть основания…

Блюхер: Я же не шпион.

Агент: Вы не стройте из себя невиновного. Можно прийти и сказать, что я подтверждаю и заявляю, что это верно. Разрешите мне завтра утром все рассказать. И все. Если вы решили, то надо теперь все это сделать…

Блюхер: Меня никто не вербовал.

Агент: Как вас вербовали, вам скажут, когда завербовали, на какой почве завербовали. Вот это и есть прямая установка…

Блюхер: Я могу сейчас сказать, что я был виноват.

Агент: Не виноват, а состоял в организации…

Блюхер: Не входил я в состав организации. Нет, я не могу сказать…

Агент: Вы лучше подумайте, что вы скажете Берия, чтобы это не было пустозвоном… Кто с вами на эту тему говорил? Кто вам сказал и кому вы дали согласие?

Блюхер: Вот это письмо — предложение, я на него не ответил. Копию письма я передал Дерибасу.

Агент: Дерибас донес… Вы должны сказать.

Блюхер: Что я буду говорить?

Агент: Какой вы чудак, ей-богу. Вы знаете (называет непонятную фамилию). Три месяца сидел в Бутырках, ничего не говорил. Когда ему дали в Лефортово — сразу сказал…

Блюхер: Что я скажу?

Агент: …Вы меня послушайте, я вас считаю японским шпионом, тем более что у вас такой провал. Я вам скажу больше, факт, доказано, что вы шпион. Что, вам нужно обязательно пройти камеру Лефортовской тюрьмы? Вы хоть думайте.

Из дальнейшей записи видно, что Блюхер ввиду нежелания дать ложные показания был направлен в Лефортовскую тюрьму.

Во время пребывания в Лефортовской тюрьме Блюхер подвергся жестоким истязаниям, которые к нему применялись при личном участии Берия. Так, бывший замначальника Лефортовской тюрьмы, член КПСС Харьковец в 1957 году сообщил:

«Применение физических методов воздействия при допросах заключенных началось при Ежове, который лично подавал пример следователям. Узаконилось это и широко стало применяться при Берия. Я однажды лично был свидетелем, как он с Кобуловым в своем кабинете избивали резиновой дубинкой заключенного Блюхера».

О творившемся беззаконии написал в 1957 году бывший начальник Лефортовской тюрьмы член КПСС Зимин:

«Часто на допросы приезжали и наркомы НКВД, как Ежов, так и Берия, причем и тот, и другой также применяли избиение арестованных. Я лично видел — Ежов избивал арестованную Каплан, как Берия избивал Блюхера, причем он не только избивал его руками, но с ним приехали какие-то специальные люди с резиновыми дубинками, и они, подбадриваемые Берия, истязали Блюхера, причем он сильно кричал: “Сталин, слышишь ли ты, как меня истязают?”. Берия же в свою очередь кричал: “Говори, как ты продал Восток”».

В результате издевательств и насилия, применяемых Берия и его сподручными к Блюхеру, он вынужден был оговорить себя и заявить о связях с правотроцкистской организацией.

Во время нахождения под стражей 9 ноября 1938 года Блюхер умер.

Как указано в акте судебно-медицинского исследования трупа, причиной смерти явилась закупорка легочной артерии тромбом, образовавшимся в венах таза.

О смерти Блюхера было сообщено Сталину, однако он не принял мер к выяснению обстоятельств расследования его дела и действительных причин смерти Блюхера, а дал указание подвергнуть тело кремации. Бывший сотрудник НКВД СССР Головлев в 1963 году сообщил:

«В нашем присутствии Берия позвонил Сталину, который предложил ему приехать в Кремль. По возвращении от Сталина Берия пригласил к себе Меркулова, Миронова, Иванова и меня, где он нам сказал, что Сталин предложил отвезти Блюхера в Бутырскую тюрьму для медосвидетельствования и сжечь в крематории».

Блюхер с 1917 года находился на командных постах Советской Армии, известен как легендарный полководец Гражданской войны, награжден четырьмя орденами боевого Красного Знамени, которые имеют № 1, 10, 11 и 45, орденом Красной Звезды № 1, двумя орденами Ленина. На XVII съезде партии Блюхер был избран кандидатом в члены ЦК КПСС. Реабилитирован Блюхер в 1956 году.

БЕЛОВ Иван Панфилович — командующий войсками Белорусского военного округа, командарм 1-го ранга, был арестован 7 января 1938 года.

Как видно из объяснений бывшей стенографистки НКВД СССР Тимофеевой, Белов в ее присутствии допрашивался лично Сталиным в здании ЦК ВКП(б), но тогда он виновным себя ни в чем не признал. После этого Белову 7 января 1938 года в присутствии Сталина, Молотова, Ворошилова и Ежова была дана очная ставка с арестованным заместителем начальника Политуправления РККА Булиным и начальником Разведупра РККА Урицким, которые «изобличали» его в антисоветской деятельности. Белов вновь отрицал вину, однако на следующий же день под воздействием истязаний, угроз, шантажа и обещаний он вынужден был написать следующее заявление:

«Я вчера во время очной ставки совершил новое тяжелое преступление, обманув руководителей Советского правительства. Мне особо тяжело писать об этом после того, как я имел полную возможность в присутствии Сталина, Молотова, Ворошилова и Ежова честно раскаяться и рассказать всю правду, как бы тяжела она ни были, о моей преступной деятельности против Родины и советского народа».

Имеющиеся материалы показывают, что это заявление Белова является самооговором, а очные ставки в присутствии членов правительства — один из способов использования заключенного для ложного самооговора и необоснованных обвинений других лиц. Говоря об этих очных ставках, заместитель наркома внутренних дел Фриновский, будучи в 1939 году арестованным, писал: