Сосуд разлетелся вдребезги, заодно рассыпался и скелет, во на земле засверкали алмазы.

Нетрудно догадаться, благодаря чему было сделано это необычайное открытие и как велика здесь была роль случая…

Джемс Виллис, роя себе выход к берегу реки, наткнулся на полость, которая содержала значительное количество рудничного газа. Хватив киркой, он пробил стенку резервуара. После этого он имел неосторожность поднести к нему свечу и вызвал взрыв. В результате стенка обрушилась и Виллису перебило ноги.

Сэм Смит явился в ту минуту, когда со всех сторон с характерным шипением вырывалось новое и гораздо более значительное количество газа. Смит тотчас понял всю опасность положения и вспомнил единственную меру, какую еще можно было принять.

Он с полным успехом применил средство «кающихся грешников» и вызвал второй взрыв, который должен был воспламенить — и действительно воспламенил — весь свободный газ. В момент взрыва произошла отдача, подобная откату орудия. Она ударила в сравнительно тонкий простенок, который отделял газовый резервуар от некоей другой пещеры, лежавшей позади него и, стало быть, ближе к реке. Простенок обрушился, и тогда раскрылось то убежище, где сейчас и находились оба бандита.

Угольный пласт кончался в нескольких сантиметрах от входа, который был завален обломками. Пещера лежала в глубине базальтовой скалы. Она была довольно просторна и имела круглую форму. Это делало ее похожей на огромный воздушный пузырь, стенки которого закрепились, когда скала еще находилась в расплавленном состоянии.

Непрерывный глухой гул говорил о близости реки, а чистый воздух, прорывавшийся сквозь невидимые щели, как будто доказывал, что свободная атмосфера находится не так уж далеко. Наконец, это жилище мертвых должно было иметь хотя бы один удобный вход, если не несколько.

В пещере находилось не менее двадцати покойников. Все они были посажены на корточки по стенам и занимали примерно три четверти круга. От некоторых остались одни скелеты.

Но большая часть мумифицировалась, ссохлась и еще сохраняла перевязки. Это доказывало, что они погребены сравнительно недавно и что примитивное бальзамирование, которому их подвергли, оказалось успешным.

У каждого был свой колчан из леопардовой шкуры, стрелы и небольшой лук из железного дерева. Все эти предметы, уже в истлевшем виде, лежали тут же.

Пальцы каждого скелета сжимали боевое копье вождя, на бесплотных шейных позвонках висели стеклянные бусы, диадемы из жемчуга стягивали черепные коробки с пустыми глазницами, — видимо, все эти останки некогда принадлежали высоким сановникам.

И наконец — это больше всего интересовало обоих осквернителей гробницы, — перед каждым из мрачных стражей стояло по глиняному сосуду, подобному тем, каким еще и ныне пользуются жители этих мест.

Взрыв нисколько не нарушил порядка в пещере мертвых. Разбился всего один сосуд, и из него вывалилось содержимое. А когда Смит вошел в это дотоле нетронутое убежище и стал осматриваться, его зачарованный взгляд различил сверкание, какое могло исходить только от алмаза.

Сомневаться не приходилось. Указания, которые мистеру Смитсону дал кафр Лакми, были вполне точны. Карта, составленная покойным миссионером, была верна до мельчайших подробностей, и оба бандита действительно стояли перед сокровищами, которые в течение столетий накапливали короли кафров.

Каждый сосуд был по крайней мере до половины наполнен великолепными алмазами. Кафры, эти первобытные дети природы, усердно собирали их с далеких, незапамятных времен и ценили их относительно высоко только как предметы, необходимые для обработки жерновов. Однако их истинной, современной ценности никто и не подозревал. Местонахождение клада хранилось в тайне, и тайна переходила от отца к сыну. Из полупризнаний Сешеке и Магопо можно сделать вывод, что и современные вожди заглядывают время от времени в таинственную пещеру, когда им бывают нужны алмазы для отделки жерновов.

Приступ безумия, вызванный у Сэма Смита ошеломительной находкой, стал наконец проходить. Бандит более или менее успокоился и, уверившись, что видит не сон, а самую настоящую действительность, быстро закончил осмотр.

Но теперь его охватывала тревога. Не то чтобы он не надеялся оставить когда-нибудь эту пещеру из «Тысячи и одной ночи», но огонь распространялся с угрожающей быстротой.

— Ты пока побудь здесь, — сказал он Джемсу Виллису. — А я быстро перетащу провизию, оружие и боеприпасы. Устроимся в склепе. Нам здесь будет неплохо. Потом постараемся найти ход, через который сюда вносят этих мертвых джентльменов — не свалились же они с луны! А затем постараемся уйти отсюда, предварительно набив карманы. Немножко терпения! Я не бог весть какой хирург, но все же я постараюсь сделать тебе аппарат для ног. Я возьму крышки от ящиков.

Смит быстро вышел и с ужасом увидел, что огонь распространяется еще быстрей, чем он думал. Потолок пылал так, что огонь прямо-таки гудел, но пол оставался почти нетронутым. Смит приписал это странное явление сквозняку между колодцем и недавно сделанной пробоиной.

Он быстро завернул в густые меха ящик с порохом и попытался спасти его, шагая среди падавших с потолка кусков пылающего угля и добела раскаленных камней.

Клаас готов применить силу, но добивается цели словами убеждения. — Впервые в жизни бур теряет самоуверенность. — Дикарь. — «Лучше смерть, чем позор!» — Воинственный клич. — Встреча. — Борьба. — Клааса погубила борода. — На радостях Жозеф опять путает «б» и «в». — Пытать бандита нет времени, надо, его просто повесить. — Прощание. — Клаас все равно должен был кончить плохо.

События, которые мы описали, развертывались быстро и в нескольких местах одновременно. Из-за этого нам пришлось надолго расстаться с антипатичной личностью Клааса.

Мерзавец варварски разделался со своими преследователями, но боялся заслуженных и к тому же весьма вероятных последствий.

Он давно знал, какая тесная солидарность обычно связывает людей на приисках, и не без оснований боялся, что, когда товарищи пострадавших узнают о его проделке, ему несдобровать. Поэтому его первой заботой было положить перед ними какую-нибудь преграду, которая сделала бы его недосягаемым. Такой преградой могло служить стремительное течение Замбези, сильно разбухшей после грозовых ливней и затопившей всю долину.

Сначала он было надеялся переправиться через реку в своем фургоне, который так кстати и вопреки всяким его ожиданиям оказался способен держаться на воде. Но эта надежда рухнула из-за быстрого спада воды: фургон сел на мель.

У Клааса не было ни времени, ни сил снять его, и он придумал кое-что другое. Как правильно догадались Альбер и Александр, он добрался до берега и срубил несколько деревьев. Обладая чудовищной физической силой и прекрасно зная плотничье ремесло — все буры — прекрасные плотники, — он быстро сколотил плот и устроил на нем шалаш из листьев, в котором могли бы укрыться от жгучего солнца обе его пленницы.