Американской делегации было проще: она уже располагала компьютером, все ошибки можно было поправить на экране и вывести сразу выверенный текст.

Машинисткам советской делегации пришлось перепечатать примерно сто пятьдесят страниц на специальной договорной бумаге с красной рамкой. Если машинистка допускала хотя бы одну ошибку, страницу вновь перепечатывали. Руководители делегаций поставили свои инициалы на каждой странице всех четырех экземпляров. И текст повезли в Вену.

Встреча руководителей СССР и США по протоколу должна была состояться в Америке, потому что американские президенты уже дважды приезжали в Советский Союз, а в дипломатии действует железный принцип взаимности. Но советские дипломаты недвусмысленно объяснили американцам: политбюро считает нецелесообразным, чтобы Брежнев летел через океан. Американские политики с пониманием отнеслись к состоянию здоровья Брежнева — согласились на Вену.

Ждать такого же понимания от журналистов не приходилось. Как и следовало ожидать, на первой же пресс-конференции корреспондент английского телевидения поинтересовался самочувствием Брежнева.

На вопросы отвечали пресс-секретарь американского президента Джоди Пауэлл и Леонид Митрофанович Замятин, заведующий отделом внешнеполитической пропаганды ЦК КПСС (в открытой печати — отдел международной информации).

Замятин не скрывал своего недовольства:

— Поставленный вопрос не имеет никакого отношения к предмету нашей пресс-конференции. Тем не менее я отвечу. Наш президент выполняет огромный объем государственной и партийной работы в нашей стране. Здесь, в Вене, у вас появится возможность наблюдать за его работой, а эта работа, естественно, требует отменного здоровья. И на свое здоровье он не жалуется. Появляющиеся в вашей печати сообщения на этот счет — всего лишь домыслы.

Но американских корреспондентов интересовала только эта тема. Замятин был вне себя. Тогда поднялся специальный корреспондент «Известий» Мэлор Стуруа, находчивый и острый на язык, и попросил пресс-секретаря американского президента Джоди Пауэлла:

— Расскажите нам, каково политическое здоровье президента Картера?

Зал грохнул. Уже известно было, что Джимми Картер теряет поддержку избирателей (вскоре он проиграл выборы). Джоди Пауэлл не растерялся:

— Политическое здоровье Картера такое же, как и здоровье Брежнева.

Мэлор Стуруа удостоился личной благодарности Брежнева за остроумный вопрос.

В первый день пребывания в Вене Картер и Брежнев нанесли визит вежливости президенту Австрии Рудольфу Кирхшлегеру. Разговор продолжался несколько минут. Брежнев вдруг прочувствованно сказал Картеру:

— Бог нам не простит, если мы потерпим неудачу.

Все были изумлены ссылкой генерального секретаря коммунистической партии на Бога. Замятин на пресс-конференции пояснил, что генерального секретаря не так поняли:

— Леонид Ильич хотел сказать, что будущие поколения нам не простят, если мы потерпим неудачу.

Брежнев — это заметили все — был физически дряхл. На спектакле в Венском оперном театре он несколько раз засыпал.

Процедура подписания советско-американского договора проходила в Редутном зале дворца Хофбург. Громыко вполголоса спросил Устинова:

— Как думаешь, расцелуются они или нет?

— Нет, незачем целоваться, — ответил Устинов.

— Не уверен, — заметил многоопытный Громыко. Подписав все экземпляры договора, Брежнев и Картер поцеловались, чего от них не ожидали. Потом Брежнев спросил у Суходрева:

— Скажи, Витя, а ничего, что я с Картером расцеловался? Но ведь это он первый…

Суходрев уверил, что все было совершенно нормально.

Вечером Брежнев сказал своему окружению:

— Картер не такой уж плохой парень.

Несколько деликатных вопросов Брежнев и Картер обговорили наедине. В основном речь шла о контроле над соблюдением договора.

После падения шахского режима в Иране Соединенные Штаты лишились своих наблюдательных пунктов, которые были расположены на границе с Советским Союзом.

Эти станции с гигантскими антеннами находились близко к полигонам Тюратам (около Аральского моря) и к Сары-Шаган (около озера Балхаш), откуда запускались ракеты и противоракеты.

Разведывательные посты в Иране фиксировали момент старта и записывали телеметрические данные, поступавшие на наземный командный пункт. Это позволяло фиксировать длину и диаметр ракеты, а также вес забрасываемого груза, то есть определять тип ракеты.

Теперь в распоряжении Соединенных Штатов осталось только разведывательное оборудование, размещенное на территории Турции. Этого было недостаточно. Вашингтон попросил у турецкого правительства разрешения на полеты самолетов-разведчиков У-2 вдоль советской границы. Турки ответили, что согласятся только в том случае, если Москва не станет возражать.

Картер завел этот разговор с Брежневым. Тот отвечал уклончиво, но понимал, что Картеру необходимо доказать сенату, что Америка располагает возможностями для проверки СНв-2, иначе сенаторы договор не ратифицируют.

Еще при подготовке договора об ограничении стратегических вооружений и договора о противоракетной обороне обе страны договорились не мешать работе спутников, радиолокационных станций раннего обнаружения и средствам электронного подслушивания. Каждая сторона знала, что другая ее не обманывает.

Когда появились ракеты с разделяющимися головными частями индивидуального наведения, возникла новая проблема. Как уследить за тем, чтобы другая сторона не попыталась втайне заменить моноблочные боеголовки — на боеголовки с разделяющимися головными частями?

Сошлись на том, что надо отказаться от сооружения навеса над шахтой, где размещена ракета с моноблочной частью, чтобы туда нельзя было завести другие боеголовки и тайно от разведывательных спутников оснастить ракеты разделяющимися головными частями.

Но все было не так просто. Американцы встревожились, когда в районе украинских городов Деражня и Первомайск моноблочные ракеты и ракеты с разделяющимися головными частями стали размещать в почти одинаковых шахтах. Американцев не хотели запутать, просто для новых ракет использовали старые шахты. Но, после того как бетонные крышки шахт закрывались, спутник не мог определить, где какая ракета.

Отличались только командные пункты. Построенные для новых челомеевских ракет УР-100Н УТТХ (по натовской классификации СС-19) с шестью разделяющимися головными частями посты управления имели куполообразные антенны. Руководитель советской делегации на переговорах Владимир Семенов удивился, почему американцы беспокоятся, ведь по внешнему виду антенны сразу видно, что за ракета в шахте.

Но руководитель американской делегации ему возразил: — Антенна ничего не доказывает. Мы знаем, что вы можете запустить такую ракету и без антенны. Мы засекли такой пуск.

Семенов сразу перестал спорить. Но сами американцы потом испугались: не выдали ли они тем самым русским способности своих спутников?