ее более энергично. Передо мной лично была поставлена задача выявлять запрещенные к использованию радиоприемники и пресекать любые попытки к сопротивлению среди советских военнопленных и рабочих в лагерях. Гелен сказал: «Мы больше не можем позволить себе быть расхлябанными и благодушными. Гуманизм и благородство были хороши для таких людей, как Кант и Шопенгауэр, в нашей работе эти качества являются помехой…» В следующий раз я увидел Гелена летом 1944 года в его личной квартире в Пазинге, близ Мюнхена. С ним были три офицера из отдела «Иностранные армии — Восток». Мы знали наших коллег только по их псевдонимам. Меня проинструктировали, что я должен делать в случае оккупации Германии войсками противника. Позднее нам [в абвере] стало известно, что Гелен провел такие же встречи с офицерами разведки в Мюнхене, Гамбурге и Берлине. После 20 июля [покушения на жизнь Гитлера] Гелен принадлежал к кругу офицеров, которые хранили абсолютную преданность Гитлеру».

«Это чертово гнездо нацистов!»

Пока шли переговоры о передаче «Организации» Гелена германскому правительству, в прессе, особенно заграничной, начали появляться статьи, изображавшие главу этого ведомства в черных красках. Журнал «Тайм» описывал его как «пруссака с поджатыми губами… помешанного на атрибутах шпионской профессии, таких как допотопные шифры и невидимые чернила», и отмечал, что некоторые агенты Гелена являются «бывшими нацистами… работавшими в германской разведке в годы Второй мировой войны». Сефтон Делмер писал в «Дейли экспресс», что Гелен реализовал мечты Гиммлера и Шелленберга и продолжал воссоздание организации, скалькированной с гитлеровского Генерального штаба, которая должна послужить базой для ремилитаризации новой Германии. Позднее Делмер сообщил в печати, что после назначения Отто Йона начальником германской контрразведки, Гелен добился того, что «его люди заняли в этой новой структуре ключевые посты». Обозреватель австрийского происхождения Вилли Фришауэр писал в одной из лондонских воскресных газет: «Будучи одним из руководителей разведки вермахта, Гелен тесно сотрудничал с людьми Гиммлера… Однако в интеллектуальном отношении он явно сумел произвести нужное впечатление на своих американских хозяев…» Американский писатель Эндрю Талли называл Гелена «нацистом из ЦРУ». Французские авторы, такие как Омер Нево и Жерар Сандоз, утверждали, что «Гелен был редким явлением даже среди германских генералов, которые оставались верны Гитлеру вплоть до самой капитуляции», и что он был «истинным последователем Гитлера».

На фоне всей этой газетной шумихи произошел инцидент, который Гелен воспринял гораздо более серьезно. Какое-то время казалось, что его планам стать главой федеральной разведслужбы не суждено из-за этого сбыться. На закрытых заседаниях специального комитета бундестага, созданного для обсуждения вопроса о переходе «Организации» под юрисдикцию немецких властей, не только представители социал-демократической оппозиции и партнеры от СВДП по правительственной коалиции, но даже лица из окружения Аденауэра возражали против назначения Гелена. В некоторых ведущих немецких газетах появились критические статьи.

Самый опасный выпад последовал из Америки. В ходе визита Аденауэра в Вашингтон в октябре 1954 года после приема в Белом доме в посольстве ФРГ был дан обед в честь президента Эйзенхауэра. На нем присутствовали братья Даллесы и высокопоставленные американские официальные лица и военачальники. Среди последних был генерал Артур Г. Трюдо, который за год до этого сменил генерала Стронга на посту начальника службы «Джи-2» — армейской разведки. Внезапно Трюдо подошел к Аденауэру и высказал свое отрицательное мнение об «этом чертовом гнезде нацистов в Пуллахе». Он добавил, что сомневается в надежности Гелена и целесообразности для Германии, союзницы Америки, иметь во главе своей разведки бывшего нацистского офицера. Трюдо сказал германскому канцлеру, что перед вступлением ФРГ в НАТО ему следует навести порядок в собственном доме. Американский генерал не забыл, что в 1942 году Гелен какое-то время руководил разведывательными операциями против США и что в 1949 году он взял к себе в Пуллах капитана Вильгельма Аль-рикса, «Доктора Астора», бывшего начальника военно-морского отдела абвера «Запад», который в 1942 году отправил в Америку две разведгруппы. Явно потрясенный, канцлер Аденауэр ответил, что такие дела не обсуждают за обедом, и пригласил генерала Трюдо зайти в посольство ФРГ на следующий день. Канцлер не стал терять времени и передал содержание своего разговора с Трюдо Аллену Даллесу. Тот пришел в ярость: нападки Трюдо на Гелена он рассматривал как личное оскорбление.

Казалось, что этот инцидент будет забыт, но, как обычно, произошла утечка. Первым сообщил об этих раздорах Джон О’Доннел, обозреватель нью-йоркской газеты «Дейли ньюс». Даллес отправился к Эйзенхауэру и потребовал наказать Трюдо. У последнего были могущественные союзники. На его защиту поспешили выступить министр обороны Чарльз Э. Уинсон и председатель Объединенного комитета начальников штабов адмирал Артур В. Редфорд, однако последнее слово все же осталось за братьями Даллесами. Президент Эйзенхауэр освободил генерала Трюдо от обязанностей начальника армейской разведки и перевел его на Дальний Восток, назначив заместителем генерала Лемнитцера. Возвратившись домой, Аденауэр произнес в бундестаге речь, в которой поклялся, что Германия встанет в один строй с другими защитниками Запада и будет крепить его оборону. В интервью он заявил, что «мой дорогой генерал Гелен» — единственный человек, которому можно доверить руководство новой германской разведслужбой.

Ведро побелки

Гелен преодолел возникшее на его пути опасное препятствие. Тем не менее он решил, что ему следует как-то нейтрализовать обвинения, связанные с его нацистским прошлым. Несмотря на свое отвращение к прессе и ее представителям, он теперь воспользовался ими, хотя и в типичной для него скрытной манере. Через посредника он обратился к газетному магнату Акселю Цезарю Шпрингеру, чьи издания придерживались националистически-консервативного направления. Результатом было появление серии статей о генерале. Чтобы все выглядело как можно более благопристойно с точки зрения объективности, эти статьи заказали не штатному сотруднику какой-либо из местных газет Шпрингера, а писателю Гейнцу Бонгарцу, писавшему криминальные романы под псевдонимом Юрген Торвальд. В первой статье, появившейся в журнале «Ди вельт ам зоннтаг», он рассказал о своей первой встрече с Геленом:

«В тот вечер на Мюнхен уже опускались сумерки. Ко мне подошел молодой человек, очень подтянутый и вежливый, и сообщил мне, что «доктор ждет в своей машине на улице».

— Доктор? — удивился я.

— Да, так мы зовем нашего шефа. В любом случае, это тот человек, с которым у вас назначена встреча, — сказал он. Мы пешком добрались до Гартхаузерштрассе, где под деревом стоял скромный автомобиль марки «Опель-капитан» с зашторенными окнами и выключен-ними фарами. Не было света и в салоне автомобиля. Мой спутник постучал в окно со стороны водителя. Штора слегка отодвинулась, и меня пригласили внутрь. За рулем сидел человек сухощавого телосложения, лет пятидесяти с лишним. На