12 июня 1941 г. резидент ГРУ в Берлине генерал-майор Тупиков (оперативный псевдоним Арнольд) сообщил в Москву данные Арийца, полученные через Альту, о том, что срок вероятного нападения против СССР — 15–20 июня 1941 г.{500}

Правда, за пять дней до этого, то есть 7 июня 1941 г., Альта сообщила своему куратору из берлинской резидентуры ГРУ о том, что «…сроки начала кампании против России перенесены после 20 июня…»{501}.

12 июня 1941 г. в ГРУ поступило срочное сообщение от легендарного разведчика-нелегала, нелегального резидента, руководителя чрезвычайно эффективной агентурной группы «Крона», впоследствии Героя России Яна Петровича Черняка, в котором говорилось, что «22 июня, 3 часа 30 минут — начало выступления сухопутных войск Германии». Его сообщение примечательно тем, что оно имело документальное подтверждение. Оно основывалось на добытом его агентурой приказе главнокомандующего сухопутными силами Германии о сроках, основных целях и плане нападения на СССР в рамках операции «Вариант Барбаросса»{502}. Необходимо также отметить, что информация Яна Черняка и его агентурной группы всегда чрезвычайно высоко ценилась в ГРУ.

16 июня 1941 г. резидент ГРУ в Берлине генерал-майор В.И. Тупиков сообщил в Москву новую информацию от Альты — о том, что, по данным из кругов штаба верховного главнокомандования, упорно циркулирует версия о выступлении против России 22–25 июня{503}.

18 июня 1941 г. сотрудница берлинской резидентуры НКГБ СССР, легендарная советская разведчица Е.Ю. Зарубина на встрече с агентом Вальтером (сотрудник МВД Германии) получила информацию о том, что через три дня Германия нападет на СССР{504}. Информация немедленно была сообщена в Москву и доложена Сталину.

19 июня берлинская резидентура НКГБ СССР сообщила о дате нападения на СССР 22 июня со ссылкой на сведения, полученные от ценнейшего агента советской внешней разведки Брайтенбаха (Вилли Леман, ответственный сотрудник гестапо). Агент сообщил, что в его ведомстве получен приказ военного командования о том, что 22 июня после 3 часов утра начать военные действия против Советского Союза{505}. Информация немедленно была сообщена в Москву и доложена Сталину.

19 же июня 194J г. из римской резидентуры НКГБ СССР поступило также срочное сообщение. Со ссылкой на агентов Гау, Дарья и Марта в нем говорилось о следующем. МИД Италии получил телеграмму от итальянского посла в Берлине, который сообщал, что согласно предоставленной ему официальной информации высшего военного командования Германии, начало военных действий Германии против Советского Союза ожидается между 20 и 25 июня 1941 г.{506} Информация немедленно была доложена Сталину.

19 же июня 1941 г. советская контрразведка перехватила телеграмму итальянского посла в Москве Аугусто Россо в МИД Италии, в которой с прямой ссылкой на германского посла в Москве В. фон Шуленбурга сообщалось, что война разразится через два-три дня, возможно в воскресенье{507}. Информация немедленно была доложена Сталину.

Специальный комментарий. Здесь, правда, следует сделать одно примечание, имеющее, как представляется, принципиальное значение. Дело в следующем. В опубликованном тексте записки заместителя наркома государственной безопасности Б.З. Кобулова И.В. Сталину, В.М. Молотову и Л.П. Берия с текстом беседы, полученным агентурным путем, посла Италии в СССР А. Россо с германским послом В. Шуленбургом № 2412 от 20 июня 1941 г. этих данных, то есть заявления Шуленбурга о том, что война может разразиться в ближайшие два-три дня, возможно в воскресенье, НЕТ! Там содержится лишь упоминание о том, что, по мнению Шуленбурга, конфликт между СССР и Германией неизбежен и что это повлечет за собой тяжелые последствия{508}. При этом публикаторы этого документа, а это высокие профессионалы из «Мосгорархива» и Центрального Архива ФСБ РФ, дали прямую ссылку на архивный источник: ЦА ФСБ. Ф. Зос. Оп. 8. Д. 58. Л. 1979–1980 (отпуск).

При сравнении текста телеграммы А. Россо с текстом записи этой беседы установлено совпадение на 99,99%. Однако и это, подчеркиваю еще раз; есть принципиальное расхождение между двумя документами только в одном, причем в самом главном. В том, что война может разразиться в ближайшие два-три дня, возможно, в воскресенье. В телеграмме А. Россо такое упоминание есть, а в тексте записи его беседы с Шуленбургом — нет. И это при абсолютном совпадении по всем остальным аспектам их беседы!

Как такое могло получиться — более чем затруднительно сказать. Ведь волей-неволей приходится предполагать, что по каким-то причинам исчезла самая важная часть информации. Грешить на советскую контрразведку, в которой на германском направлении в те времена были сосредоточены ее лучите, высочайшего класса асы, автор не может себе позволить. Хотя бы потому, что в те времена Сталину докладывались самые мельчайшие нюансы информации спецслужб. Он жестко требовал этого. Да и проморгать такую информацию руководители НКГБ СССР тоже не могли и не посмели бы что-либо скрыть. Посольство и военный атташат Германии были настолько чрезвычайно плотно обложены как агентурой (советской, а также из числа немцев — сотрудников посольства), так и всевозможными средствами технического контроля, что там и инфузория-туфелька с амебой не смогли бы незаметно проползти. Советская контрразведка в то время могла полностью контролировать любой шорох, любой вздох любого сотрудника посольства.

Учитывая практику спецслужб и то, что Шуленбург сам был высокопрофессиональным разведчиком, по всей видимости, произошло следующее. Либо Шуленбург молча написал на листке бумаги свое мнение на счет двух-трех дней, и, показав Россо, тут оке сжег ее. Либо, провожая Россо, тихо шепнул ему на ухо, так, чтобы не слышал секретарь Шуленбурга, который вел запись беседы и который, к слову сказать, был агентом советской контрразведки. И в самую последнюю очередь, увы, придется рассматривать также и вариант отсебятины А. Россо. Попытки дать другие объяснения факту этого разнобоя априори бессмысленны.

19 же июня 1941 г. со ссылкой на германского эмиссара ценный агент софийской резидентуры ГРУ Коста (Павел Шатев) сообщил, что война начнется 21 или 22 июня{509}. Информация была немедленно доложена Сталину.

7 (СЕМЬ) раз в промежутке с 10-го по вечер 21 июня 1941 г.

ценнейший агент ГРУ в германском посольстве в Москве — ХВЦ, он же Герхард Кегель — информировал своего куратора о дате нападения, причем его данные концентрировались преимущественно вокруг временного промежутка 20–23–24 июня. Только рано утром 21 июня агент смог более или менее точно сообщить, что нападение произойдет в ближайшие 48 часов, а вечером того же дня окончательно уточнил — наступающей ночью произойдет нападение{510}. Информация была доложена Сталину в 20.0021 июня.