Я сама это видела, и не раз. Минимум двое в год, иногда больше. Она убивает их и… сжигает в печи. – Ее голос становился все тише и тише по мере того, как она говорила. Последние слова она произнесла шепотом. – Мне очень жаль.

Кровь отхлынула от лица Зеды. Она так побледнела, что казалось сейчас потеряет сознание. Зеда покачнулась и издала сдавленный хрип.

– Не слушай ее! – закричала Зильта, схватив Зеду за руку. – Конечно, это полная чушь! Как вы можете говорить такое, разве вы не видите, что делаете! – возмущалась она, повернувшись к Пауле. – В конце концов, он ее ребенок. Немедленно верните мне мои деньги. А свои небылицы можете оставить себе.

Паула никак не отреагировала. Ее взгляд был прикован к Зеде.

– Отто мертв, – сказала она, и ее голос по-прежнему звучал жалобно, но не потерял своей твердости. – Я была там, когда она сожгла его. Вы не сможете найти его, потому что он давно перестал существовать. Его прах вынесли из дома в угольном ведре и развеяли по ветру. Моя мать осторожна, она не оставляет следов.

Зеду забила дрожь. Она все еще зажимала рот руками, широко раскрытые глаза смотрели на Паулу, взывая к ней, чтобы та избавила ее от этого ужаса и созналась в том, что все это неправда.

Но Паула молчала. Зильта не могла пошевелиться. Ее охватил жуткий холод. Это не могло быть правдой. Это не должно было быть правдой.

– Она убила и моего ребенка. – Голос Паулы был тихим, почти монотонным, как будто она говорила о погоде. Но Зильта видела, как дрожит ее подбородок. – Моего Самуэля. Ему было всего два дня от роду. – Она издала нечленораздельный звук. – Я слишком долго скрывала от нее беременность. Она уже не могла избавиться от него, иначе я бы тоже умерла. Но когда он родился, то не хотел есть. Нам пришлось покупать молоко. Она сказала, что мы не сможем его прокормить. Я не могла работать с маленьким ребенком. Нам нужен был ее заработок. Деньги всегда были для нее самым важным. – Слезы побежали по щекам Паулы. Она на мгновение закрыла глаза. И когда снова их открыла и продолжила говорить, Зильта поняла, что та говорит правду.

В тот момент она поняла, что такое ужас. Как будто что-то темное проникло в нее и завладело ею. Оно тлело на языке, растекалось по телу, как яд, заставляя дрожать что-то глубоко внутри нее.

– Я была слишком слаба после родов, у меня не было сил, и я не могла встать. – Паула продолжала рассказывать отрешенным голосом.

Зильта отметила про себя, насколько абсурдной была ситуация. Они стояли на берегу Альстера, в этот солнечный день, над ними в голубом небе кричали чайки, вдалеке смеялись дети, смотритель лебедей совершал свой обход – все было как прежде.

– Когда я уснула, она взяла его и утопила в ведре. Прямо перед моей кроватью. Я проснулась и увидела, что он еще дергается. Но когда я добралась до него, уже было поздно. Лицо все посерело. Он выглядел так, словно был сделан из воска.

Зильта почувствовала, как желчь поднимается по пищеводу. «Меня сейчас вырвет, прямо здесь, на людях», – подумала она в панике. Вдруг рядом с ней послышался шелест. Зеда потеряла сознание и беззвучно рухнула на землю.

Лицо Греты распухло от слез. Снова и снова, всхлипывая, она дергала Йо за рукав.

– Грета, ты должна понять… – Его взгляд затуманился. Он выпил слишком много, его уже мутило от усталости, он отработал четырнадцатичасовую смену и провел ночь с Лили. В порту произошел еще один взрыв котла, нарушив весь рабочий график. Он даже не мог вспомнить, когда в последний раз высыпался. А завтра ему нужно было ехать к матери, везти ей деньги, заботиться о Хайне и Мари, быть веселым Йо, старшим братом, который поддерживал всю семью и с котором ничто не могло случиться. Они не знали, как дорого ему обходилось это представление.

Как хорошо, что Чарли наконец-то встал на ноги, подумал он. Йо никогда бы не подумал, что его лучший друг и Эмма полюбят друг друга, и не мог не порадоваться за них. Даже если теперь редко виделся с Чарли. Он никогда не помнил своего друга таким счастливым, таким спокойным. По крайней мере, одного, мрачно подумал Йо и зажег сигарету.

Перед глазами мелькало лицо Греты, то на мгновение исчезая, то вновь появляясь. На секунду Йо забыл, зачем он здесь. В подвале было шумно и многолюдно, как и каждый вечер. Густые клубы дыма висели под потолком, распространяясь по залу и придавая воздуху синеватый оттенок. Внезапно он понял, что она ждет ответа.

– Я просто не могу, – наконец сказал Йо. Он просто хотел избавиться от нее. Где, черт возьми, был Фите? Йо нужно было узнать, что именно произошло сегодня в порту. Ходили слухи, что погибли люди.

– Что ты имеешь в виду? Ты не можешь? – Ее голос по-прежнему был пронзительным, по крайней мере, теперь она слушала его внимательнее.

– Скажу так. – Он взял стакан и выпил его одним махом. Почему Грета не могла просто забыть о нем? Давно следовало сказать, что все кончено, но они не виделись три недели, потому что ее муж был в увольнении на берегу, и Йо малодушно откладывал разговор на как можно более долгий срок. Сегодня у него уже не было сил сопротивляться ее назойливости. Поэтому он солгал ей прямо в лицо.

– Я… встретил другую.

Грета застыла.

– Что? – вскричала она. – Ты лжешь мне, Йо Болтен! – Она снова зашумела, и он быстро поднял руку, схватил ее за шею и притянул к себе.

– Шшш, не так громко. Я не лгу тебе, Грета. Ты знаешь, что у нас никогда не было ничего серьезного. Ты замужем. Что ты себе вообразила, что однажды мы сбежим вместе и начнем новую жизнь? – Он рассмеялся, но, увидев ее лицо, быстро сдался. – Ты знаешь, как я люблю тебя. Но я должен думать о своем будущем. Я хочу когда-нибудь иметь семью…

– Как ее зовут? – спросила Грета сквозь слезы. Она тоже была уже пьяна, и было видно, что с трудом контролирует себя. – Как зовут эту стерву?

– Ее имя ничего не значит…

– Я хочу знать, как ее зовут!

– А теперь не кричи так! – В ярости он снова схватил ее за шею, но на этот раз грубо. – Ее зовут… Изабель. – Йо кусал губы. Стыд захлестнул его. Но это было первое имя, которое пришло на ум. – Она учительница, – добавил