Белая пелена перед глазами не проходила. Шум взрывающегося пороха продолжал нервировать сознание, а запах…, запах запекшейся крови почему‑то начинал возбуждать. В какой‑то момент мое внимание переключилось на торопливые звуки шагов, будто кто‑то панически пытался укрыться от надвигающегося апокалипсиса. Я мысленно усмехнулся, четко осознавая, что для кое — кого он уже скоро наступит.

Внезапно новая волна жара, будто пытаясь выжечь меня изнутри, вновь прокатилась по всему телу. Яркая белоснежная вспышка заставила инстинктивно зажмуриться. На миг исчезли все звуки, которые тут же поглотила пустая тишина. Некоторое время я не мог воспринимать окружающий мир, но затем вдруг приоткрыв глаза, я заметил, что картинка стала более четкой. Серый потолок навис надо мной, словно грозовые тучи над молодой берёзовой рощей, грозясь вот — вот обрушить всю свою мощь на маленькие деревца. А затем…, затем я совершенно того не ожидая смог пошевелиться и первая же попытка чуть приподняться увенчалась успехом.

Обведя мутным взором пространство комнаты, я остановил свой взгляд на кровати. Среди хаоса постельного белья перепачканного кровью лежало обнаженное тело Карины. При виде ее мое сердце будто бы родившееся вновь, начало истерично колотиться. В один миг осознав что произошло я закричал. Закричал так, что в другое бы время рассыпались на осколки стекла. Но сейчас из моей глотки вырвалось лишь жалкое шипение, свидетельствующее о разрыве голосовых связок. А где‑то там, в глубине блуждающего разума, эхом металось отчаянное: "Нееет!".

Мои руки оставались связанными, но это не помешало мне рвануться в сторону кровати. Завалившись на бок, я словно дождевой червяк, так неудачно встретив острие лопаты, начал отчаянно извиваться, чтобы хоть как‑то преодолеть оставшийся путь. С каждым сокращением мышц, сил становилось все меньше, а сознание старалось повиснуть на грани, готовясь сорваться в пропасть. Казалось еще чуть — чуть и мой разум, мигнув ледяным отблеском, унесется куда‑то вдаль, но… к счастью этого не случилось….

Так, ползком… сантиметр за сантиметром, не обращая никакого внимания на боль и непослушание тела, я наконец приблизился к заветной цели. Затем, собрав остатки сил, перевернулся на живот и, подтянув под себя ноги, резко распрямился.

Тело Карины лежало на животе, при этом ее забрызганное кровью лицо оказалось повернуто ко мне, словно все это время она ожидала моего возвращения. Пшеничные волосы, перепачканные багровой субстанцией, слегка прикрывали ей щеку, а на правом виске зияло пулевое отверстие. Ее искаженное от смеси боли и ужаса лицо заставило меня завыть на весь дом. Слёзы, будто ожидая повода, тут же потекли по моим щекам, умело смешиваясь с собственной кровью. "О боже!.. Кариночка, милая!.. — пульсацией играло в моей голове, — Как же это?! Как?!"

Спустя секунду я выгнулся дугой, напрягая все свои мышцы, в надежде все же разорвать оковы, стянувшие мои руки.

"Там!.. Совсем — совсем рядом…. Ну, этот… Он стоит у кровати…. Дотянись лишь рукой…. Это шкафчик, а в нем…, а в нем пистолет!.. Ты же должен, Фарт! Ты должен!.. Давай! Всего‑то делов: прижать к башке и нажать на спуск… Давай! Ну же!.. Да ломай уже руки, рви цепи! Плевать! Тебя ждет покой!.. Вот молодец! Вот так и надо! Не думай о боли, давай…, осталось‑то!..

Сдавленный стон донёсся из‑за двери, вырвав меня из решетки подсознания. Аплодируя этому, что‑то глухо, но интенсивно постукивая, прокатилось по лестнице. Затем за дверью раздались тяжелые, усталые шаги. Еще миг и я будто в замедленном действии увидел, как хлипкая дверца комнаты резко распахнулась и ударилась ручкой о стену. На пороге появился силуэт худощавого парнишки, в котором я сразу же узнал Кипиша. Его левая рука безвольно повисла вдоль тела, а кровавое пятно на плече сообщило причину. В интенсивно трясущейся правой, обратным хватом, оказался зажат массивный охотничий нож, по лезвию которого, вниз устремлялись алые капли. Набедренная кобура присутствовала, но пистолета в ней не было. Судя же по затяжке ремней крепления, в данный момент, она скорее играла роль некого жгута, перетягивающего пробитую артерию, из которой под влиянием адреналина охотно струилась кровь. Лицо Кипиша моментально исказила гримаса боли, нож со звоном полетел на пол из ослабевших рук. Секунда паузы и парень резко опустился на колени, словно кто‑то вогнал ядовитое жало ему в спину. Здоровой рукой он ухватил себя за волосы и горько заплакал. Его губы беспрерывно шевелились, но я смог разобрать лишь печальное: "Прости!.. Я не успел!".

Вновь отчаянно заколотилось сердце, и меня снова потянуло к заветному шкафчику, в котором хранилось оружие. Да! Мне совершенно не хотелось жить. Я кричал…, кричал, решив поделиться со всей Вселенной испытанной на себе болью. Наверное, в моей голове все это продолжалось целую вечность, но в какой‑то момент я, сам того не понимая, замер, уткнувшись взглядом в стену у изголовья кровати. Пару недель назад я повесил на эту стену пейнтбольную маску с изображенным на ней лицом, одна половина которого улыбалась, а вторая, наоборот, грустила. Ее мы нашли вместе с Кариной в одном из магазинов Солнечного. Тогда моя любимая сказала, что эта маска похожа на меня: грустная и в то же время смешная… Нет, она не ошиблась, но… больше я не буду таким! Теперь я не грустный и далеко не смешной! Я очень злой…, злой и… и злорадно ухмыляющийся!..

Что?! Все еще думаешь, что жизнь это боль?! Ха!.. Да, так написано на прикладе моего автомата! Но, ведь, это неправда! Жизнь — это всего лишь путь!.. Путь, который каждый сам создаёт для себя, задавая те или иные аспекты и правила. Правда, частенько ты сам, выходя за рамки разумного, превращаешь свой путь в кошмар…, кошмар, который даже в солнечный день, старается укрыться в самых темных уголках… Он будоражит твое сознание, частенько выходя из‑под контроля и не выпуская из своих липких и холодных объятий. Остается только пара вопросов: сможешь ли ты пройти этот путь, и хватит ли средств за него рассчитаться?! Подумай!.. Лично я уже выбрал дорогу, а расплата…, расплата меня уже не пугает…

Конец первой книги.

15.01.2016