Тогда Ибн Фурат, имевший другие сведения, собрал судей, юристов и чиновников и приступил к длительному судебному разбирательству.

Подсудимый успешно защищался от всех обвинений в свой адрес, пока Ибн Фурат не представил документ, составленный одним из чиновников, который занимался продажей урожая в провинциях, подвластных Хамиду. Этот чиновник также был доставлен в суд и под присягой подтвердил подлинность документа. Он сказал также, что этот документ сохранился по недоразумению: обычно Хамид собирал все бумаги такого рода и бросал их в реку Тигр. Но тут судьбе было угодно, чтобы Хамид забыл о нем, тем более что бумага была составлена в спешке – на обороте другой квитанции и, таким образом, была подшита в общую бухгалтерскую книгу.

Согласно этому документу, доходы от продажи урожая зерна за определенный год превышали на пятьсот сорок тысяч динаров те цифры, которые были указаны в официальном контракте! И это при том, что в том году цены на зерно были минимальные – в последующие годы цены значительно выросли.

Это свидетельство сильно пошатнуло позиции Хамида. Ибн Фурат попросил судей записать все сказанное в протокол. Он вел следствие очень тактично, обращался к подсудимому вежливо и давал ему полную свободу высказываться в свою защиту. Совершенно иначе вел себя его сын Мухассин, который также присутствовал на заседании. Он не гнушался оскорблениями и заявлял, что единственный способ получить с Хамида деньги – это применить к нему те же самые пытки, которые он сам применял к другим, будучи визирем.

– Я клянусь немедленно получить миллион динаров с этого мерзавца, только дайте мне его в руки! – кричал Мухассин.

Визирь пытался сдерживать пыл своего сына, но безрезультатно.

– Твой сын ведет себя крайне вызывающе, но я смиряюсь, не из-за уважения к нему и конечно же не из страха – в том положении, в котором я оказался, мне нечего бояться, кроме смерти; если я не отвечаю оскорблением на оскорбление, то только из уважения к суду повелителя правоверных и визиря.

– Я клянусь, – сказал Ибн Фурат, обращаясь к своему сыну, – что, если ты не прекратишь свои бесчинства, я попрошу халифа уволить меня от этого разбирательства.

Эта угроза возымела действие, и Мухассин погрузился в угрюмое молчание. Заседание продолжилось, но Хамид продолжал утверждать, что у него нет средств, кроме тех, о которых он уже заявил; он, дескать, продал свои поместья, дом, мебель, что он может еще сделать?

Тогда Ибн Фурат решил изменить свою тактику – он решил побеседовать с Хамидом без свидетелей, с глазу на глаз. Он отвел его в уединенные покои и дружеским тоном сказал ему:

– Если ты признаешься и добровольно отдашь свои сокровища, я клянусь, что не будешь отдан в руки Мухассина, а, напротив, получишь полную свободу – ты можешь оставаться во дворце в качестве почетного гостя, можешь отправиться в Фарс или другую провинцию наместником, да куда хочешь! Ты же помнишь, – продолжил он, после того как подтвердил свои слова торжественной клятвой, – как я сам недавно откупился, заплатив добровольно семьсот тысяч динаров. Халиф сейчас склоняется к тому, чтобы отдать тебя в руки Мухассина. Он человек молодой, горячий, он хорошо помнит, как по твоему приказу его подвергли пыткам, никогда ранее не применявшимся к членам семьи визиря. Мой тебе совет – заплати деньги, это единственный способ для тебя избежать встречи с Мухассином.

Хамид был вынужден согласиться с разумностью этих доводов и рассказал Ибн Фурату о том, где находятся тайники, которые он выкопал своими собственными руками и в которых, по его словам, находится пятьсот тысяч динаров золотом. Кроме того, он признался, что отдал на хранение различным вельможам и стряпчим денежные средства в размере примерно трехсот тысяч динаров. Но это еще не все: в Васите у него есть склад, где хранятся дорогие одежды и благовония. На все это Ибн Фурат взял с Хамида письменное свидетельство и поспешил во дворец к халифу, не говоря ни слова своему сыну.

Муктадир был доволен и приказал немедленно отправить кого-нибудь, для того чтобы привезти содержимое тайников. Ибн Фурат предложил послать Шафи. Шафи немедленно выехал в Васит, выкопал все клады Хамида и доставил их в целости и сохранности халифу.

Некоторое время Хамид оставался в безопасности во дворце визиря. Но однажды Мухассин отправился на аудиенцию к халифу вместе со своим отцом. Молодой человек не удержался и сказал халифу в присутствии своего отца:

– Я согласен, моему отцу удалось много выжать из Хамида, но, если его отдадут мне, я обещаю прибавить к этой сумме еще пятьсот тысяч динаров!

Муктадир, не медля ни секунды, приказал Ибн Фурату отдать бывшего визиря в руки его сына. Ибн Фурат возразил, что он дал слово Хамиду – не отдавать его Мухассину. Но молодой человек настаивал, и в конце концов повелитель правоверных повторил свой приказ тоном не терпящим возражений.

Хамида передали Мухассину, и тот потребовал с него ту сумму, которую он пообещал халифу. Хамид сказал, что у него нет больше ничего. Мухассин приказал пытать его. Палач начал бить его по голове, пока тот не потерял сознание, тогда палач стал бить бесчувственное тело. Когда Хамид пришел в себя, он спросил:

– Чего ты хочешь от меня?

– Денег, – ответил Мухассин.

– Но у меня ничего не осталось, только мое родовое поместье, – ответил Хамид.

– Тогда напиши доверенность на продажу его! – закричал Мухассин.

Хамид сделал все, что от него требовалось, доверенность была заверена судьей, который присутствовал при этом. Мухассин, обругав и оскорбив Хамида последними словами, отправил его под конвоем вниз по реке в Васит, для продажи его земель и имущества.

Как рассказывают люди в Багдаде, в ту ночь, перед отправкой, Хамид попросил яиц, которые он выпил сырыми на завтрак. Евнух Мухассина каким-то образом отравил эти яйца. Сразу же после завтрака Хамид почувствовал сильные боли в желудке. Он стал кричать – с ним случился сильный приступ диареи. Евнух привез Хамида в Васит в бесчувственном состоянии и, оставив его в доме некоего Базавфари, казначея Хамида, скрылся так быстро, как только мог. Хамид не поправлялся, несмотря на то что он ел лишь овсяную кашу. Тогда Базавфари, чтобы обезопасить себя от подозрений, вызвал к себе в дом городского судью и свидетелей и написал следующее официальное свидетельство: «Хамид был уже болен диареей, когда прибыл в Васит. Он заболел по дороге из Багдада в Васит. Когда он поселился в моем доме, он был в тяжелом состоянии, если его состояние ухудшится и он умрет, его смерть будет связана с естественными причинами и ни в коем случае не должна быть приписана мне, Базавфари».

Это свидетельство хозяин дома показал Хамиду и попросил подписать его при свидетелях. Хамид, притворившись, что согласен, подождал, когда все свидетели соберутся в его комнате, и сделал тогда следующее заявление: «Этот враг Аллаха и враг правоверных, Ибн Фурат, который не скрывает своей ненависти к Аббасидам, как, впрочем, и не скрывает своей преданности Алидам, дал мне свое слово и поклялся клятвой, нарушение которой влечет за собой развод с его женами, что, если я предоставлю ему полную декларацию своей собственности, он обязуется не передавать меня своему сыну Мухассину, избавит меня от всех видов пыток и отправит меня домой или назначит меня на какую-нибудь почетную должность. Я честно рассказал ему обо всем, что я имею, но он передал меня Мухассину, который подверг меня изощреннейшим пыткам и дал мне отравленные яйца, от которых я сейчас умираю. Базавфари не имеет ничего общего с этим убийством. Но он сделал следующее (не говоря уже о прочем): он взял мои деньги и ценности и положил их в старые, потертые подушки из парчи, которые были выставлены на общественной распродаже по цене пять дирхемов за штуку. В этих подушках содержалось ценностей на триста тысяч динаров, и Базавфари скупил их все. Это мое последнее свидетельство в этом мире. Я призываю вас всех подтвердить мои слова».