– У нас был небольшой бунт, – объяснил Лефтрин, провожая Элис обратно в каюту. – Они решили, что смогут захватить «Смоляной» и сделать его своим. Невежественные глупцы! Неужели некоторые считают, будто такое можно выкинуть на живом корабле!

С того момента калсидийцы плыли на палубе в цепях: на них надели рабские кандалы, которые Хеннесси втихую принес на борт «Смоляного» перед уходом из Кельсингры. Это ужасало Элис, но гораздо сильнее ее испугала травма Большого Эйдера, который потом несколько дней плохо соображал. Зато бывшие рабы-гребцы вызвались работать на палубе, пока он недомогал. Команда приняла их помощь неохотно, но теперь они стали на борту «Смоляного» почти своими.

Лефтрин обвел взглядом пленных и покачал головой.

– Торговцы никого не казнят, – произнес он. – Их приговорят к отработке своих преступлений – возможно, на раскопках. Это тяжелый труд на холоде, который ломает человека. А может, их отдадут в Калсиду за выкуп, дополнительно увеличив его сумму из-за того, что они оказались шпионами.

Элис понурилась. «Не казнь, но смертный приговор», – подумала она. Несправедливое наказание для людей, которых вынудили так поступить, прибегая к угрозам и шантажу.

– Кажется, в той стороне для нас есть место! – крикнул Хеннесси.

Он стоял наготове со швартовочным концом. Сварг направил «Смоляного» к причалу. Элис вытянула шею и увидела, что немалая часть старой пристани заменена свежим дощатым настилом.

– Давайте приставать! – проворчал Лефтрин.

Элис и Тилламон перешли на крышу рубки, чтобы не мешать палубным матросам. Два джамелийских купца уже поднялись туда вместе с торговцами. Членов экипажей стойких кораблей привлекли к работе, и каждый выполнял свое задание наравне с бывшими рабами. Элис прекрасно понимала, что, идя по ходу течения, «Смоляной» не нуждается в помощи матросов, но Лефтрин заметил:

– Занятый делом моряк не успевает безобразничать. Хотя они явно не мечтали оказаться на борту моего «Смоляного». Когда причалим, найдем пару сообразительных парней, которых можно будет забрать с собой в Кельсингру – в качестве экипажей для кораблей хранителей.

Торговец Кандрал тоже был здесь: бледный, с черными мешками под глазами. Он был особенно неприятным пассажиром: плакал и жаловался, что его обманом вовлекли в предательство. А однажды он даже попытался подкупить Лефтрина обещаниями больших денег в будущем, если капитан отпустит его на берег и «не выдаст» его. Элис отвернулась от торговца. На «Смоляном» было очень тесно, и она мечтала о том, когда все чужаки уберутся с палубы живого корабля.

Встречать их собралась немалая толпа народа. Элис узнала торговца Полска – и еще нескольких членов Совета. Некоторые были облачены в длинные мантии – и все с серьезными лицами наблюдали за тем, как «Смоляной» подходит к причалу. Элис заметила и обычных зевак, и случайных зрителей, которых на пристань привлекла надежда увидеть нечто любопытное.

Скелли спрыгнула с борта с первым швартовым и быстро его закрепила. Она поймала второй конец, брошенный Хеннесси, и в считанные мгновения живой корабль уже пришвартовался. Члены Совета ринулись к ним, а джамелийские торговцы моментально принялись вопить, что их похитили и держали в неволе, а чудесный стойкий корабль, в который они вложили средства, у них украли. Торговец Кандрал присоединился к ним, умоляя не верить ни единому слову из того, что о нем станет болтать Лефтрин или кто-то еще. Ведь его вынудили написать ложное признание и оболгать самого себя!

В разгар какофонии Элис увидела, что калсидийские пленные встали на ноги, подняли скреплявший их кусок цепи и уныло побрели к сходням. Их головы были опущены. Какой-то мужчина бормотал что-то вполголоса – возможно, молитву. Когда они приблизились к сходням, пленник на самом конце цепи принялся отчаянно кричать и пытаться вырваться. Остальные устремили на него мрачные взгляды, а потом двое соседей схватили его и поволокли с собой.

– Сядьте! Пока не до вас! – раздраженно бросил им Хеннесси.

Нижняя губа у него до сих пор была синяя и опухшая, а в голосе прозвучала антипатия к подопечным. Однако даже если они и поняли, что он обратился к ним, они никак на него не отреагировали, а потом все же ускорили шаги. Торговец Кандрал почти истерически верещал, что он не предавал Дождевые чащобы, а джамелийцы тщетно пытались его урезонить, но их увещевания ни к чему не привели, а только накалили обстановку.

Элис чуть запоздало поняла, что происходит.

– Не пускайте их! – воскликнула она как раз в ту секунду, когда первые четыре калсидийца ступили на сходни.

А те уже прыгнули в реку.

Пленники, соединенные с калсидийцами цепью, последовали за ними – некоторые по доброй воле, кое-кто – нет. Хеннесси и Скелли успели схватить двоих, однако вес скованных мужчин и напор течения вырвали калсидийцев у них из рук, и они канули в воду. Серая река сомкнулась над воплем последнего бедолаги, лишив его надежды на спасение.

На причале воцарилась тишина.

Скелли потрясенно смотрела на свои раскрытые ладони и расцарапанные запястья. Тот пленник не хотел погибнуть в реке.

– Никто не смог бы им помешать, – сказал ей Хеннесси. – И, наверное, такая смерть лучше того наказания, которое ожидало их в Калсиде.

Толпа на берегу зароптала, но Лефтрин быстро сориентировался и шагнул к борту корабля.

– Драконы летят, чтобы атаковать Калсиду и отомстить ее жителям за охоту на них! Отправьте в Удачный послание, чтобы там готовились к сражению.

Люди оцепенели.

Тилламон изумила всех, громко заявив:

– А Кассарику и Трехогу следует задуматься о том, что случается с городами, которые укрывают убийц драконов!

Двадцать первый день месяца Плуга – седьмой год Независимого союза торговцев.

От Керига Суитуотера, мастера Почтовой Гильдии в Удачном, – Эреку Данворроу в Трехоге.

Эрек, дружище, это не официальное извещение. Мастерам Гильдии здесь понадобится не меньше месяца, прежде чем предпринять какие-нибудь действия, но я уверен, что решение будет одобрено. Твое имя – практически единственное, названное в качестве кандидатуры на недавно освободившееся место смотрителя голубятни в Кассарике. Ким завел собственную голубятню, разумеется, со своими проверенными подмастерьями. Под твоим началом будет меньше голубей и учеников, чем в Удачном, однако мне кажется, что тебе придется хорошенько потрудиться. На тебя ложится серьезная ответственность, и, если честно, в твоем распоряжении будут грязные клетки, больные птицы, неаккуратные записи и недисциплинированные подмастерья.

Но, конечно, я сразу решил, что ты – главный кандидат! Дело того стоит!

Однако если по какой-либо причине ты не пожелаешь браться за столь непростое дело, пожалуйста, сообщи мне немедленно почтовиком-данворром, и я перестану высказываться в твою пользу.

Хотя, по-моему, ты согласишься!