Порой Рапскаль тоже включался в беседу. Он говорил со странными интонациями, останавливаясь и подыскивая нужные выражения, как будто его родной язык не имел слов для обозначения оружия и маневров. Он говорил о суровых войнах, когда Кельсингре пришлось защищаться от налетов других драконов, пытавшихся завладеть источниками Серебра. Наконец Рэйну стало противно слушать болтовню о том, как Старшие сражались друг с другом на земле, пока драконы яростно бились в воздухе. Еще неприятнее было то, что вражда драконов и Старших с Калсидой оказалась давней и началась сотни лет назад. Хранители завороженно слушали, как Теллатор повествует о Старших, которых брали в плен и пытали калсидийцы, и о том, как мстили этим захватчикам. Рэйн только вздыхал, думая о том, Старшие не слишком-то отличаются от обычных людей.

Неужели эти воинственные Старшие построили Кель-сингру?

Никого из хранителей не удивило, что Джерд выбрала себе партнера и они вместе ушли подальше от всех – даже когда на следующий день ее избранником стал кто-то другой. Дэвви и Сильве укладывались вместе и ночами вели долгие разговоры, не давая Рэйну заснуть своим перешептыванием. Отсутствие сексуального момента в их явно тесных отношениях удивляло его почти так же сильно, как и небрежные связи Джерд. Сам он пару раз вел долгие философские беседы с Карсоном и Малтой насчет того, как юные Старшие смогут сформировать свое общество. Теперь он впервые столкнулся с этим в реальности и пытался скрыть изумление и грусть. Он внезапно ощутил всю чуждость новой культуры и почувствовал себя тем провинциалом, каким был тогда, когда их с Малтой потряс гедонизм Старой Джамелии. По ночам он долго лежал без сна, размышляя о будущем Фрона и гадая, что случится с Тилламон в Дождевых чащобах. А как себя чувствует Малта? С некоторых пор тревога за семью не покидала его, а перспектива будущей войны просто пугала.

К третьей ночи он свыкся с образом жизни хранителей. Именно в этот вечер Рапскаль чуть ли не силком заставил их начать после ужина тренировки с оружием. Рэйн решил, что юноша выбрал неподходящий момент. Они очень устали, и после еды им хотелось рухнуть на траву и уснуть. Однако он в отличие от остальных немного владел приемами фехтования и был согласен с Рапскалем в том, что если уж они взялись за оружие, то им следует хоть немного научиться его использовать. В следующие вечера Рэйн старался не выказывать уныния. А кое-кто из хранителей – например, Нортель и Бокстер – рвались учиться и, возможно, именно поэтому становились самыми опасными. Дэвви и Кейз предпринимали вялые попытки, но быстро сдавались. Сильве и Джерд захватили с собой луки: обе ими владели неплохо, но не отлично. Зато Рапскаль опять удивил Рэйна. Он без труда демонстрировал высочайший уровень умений, каким мог похвастаться сам Рэйн, а в некоторых областях даже его превосходил. Однако Рэйн втайне надеялся, что хранителям не придется воевать. Он видел, как люди сражаются и умирают на палубах кораблей, и не хотел становиться свидетелем подобного. Одно дело размахивать клинком на тренировке, и совсем другое – вонзать кинжал в человеческую плоть.

Далеко внизу вечерние тени от кустов становились длиннее, показывая, что растительность была выше, чем ему представлялось. Рэйна не слишком радовала перспектива ночевки в бесплодных местах, но он помалкивал. Высказывать мнение о том, где им приземлиться, оказалось бесполезно. Все определяли драконы, а на сей раз стаю возглавляли Скрим и Дортеан. Их всадники низко устроились на седлах, наклоняясь вперед или свешиваясь, чтобы окликнуть друг друга. Кейз с Бокстером были так же похожи, как их оранжевые драконы, и выбрали себе одинаковые сбруи и туники. Наблюдая за ними, Рэйн вспоминал свою собственную юность. Неужто он тоже был таким беззаботным и беспечным? Они летели на войну верхом на драконах – и, похоже, принимали это как должное.

У него за спиной раздался отчаянный крик. Обернувшись, он увидел, что Айсфир в очередной раз пронесся над Кало и его всадником. Рэйн мельком разглядел бледное лицо Дэвви и его распахнутый рот: Тинталья резко легла на бок. Он ухватился за низкие поручни седла и стиснул их, чувствуя, как тело вдавливает в боковину. Они отделились от драконьего строя. Издали он услышал, как Дэвви выкрикивает что-то насчет «старого драного зонтика». Попытка оскорбить черного дракона рассмешила бы его, не опасайся он за свою жизнь.

Рэйну мешал дышать хлесткий ветер, со свистом проносившийся мимо его лица. Пальцы заболели от мертвой хватки – а они все продолжали падать. Он почувствовал, как пульсирует кровь в висках, а потом она теплыми струйками потекла у него из носа. Он не в состоянии был превратить свои мысли в слова, чтобы умолять драконицу смиловаться: он просто втиснул свой ужас в ее разум и продолжал цепляться за ремень сбруи, глядя, как навстречу ему несется бесплодная бурая земля.

Внезапно мир качнулся. Рэйн зажмурился и стиснул немеющие пальцы, а его тело отбросило в другую сторону. Когда он снова открыл глаза, ветер выбил из них слезы, которые заструились по щекам. Тинталья стремительно скользила над утрамбованной почвой. Впереди мчалось стадо животных, похожих на оленей. Рэйн как зачарованный наблюдал за их огромными прыжками и с испугом понял, что сейчас произойдет.

– Нет! – взмолился он – и в этот момент его грудь сдавило.

Рэйна бросило на нагрудный ремень с такой силой, что выбило из легких весь воздух. Он почувствовал удар чего-то мехового, что сразу же отскочило в сторону. На мгновение или даже на более долгое время он потерял сознание. Когда он очнулся, то закашлялся – в ноздри забилась пыль, а уши резало пронзительное блеяние раненых животных. Он открыл глаза, заморгал и закопошился в седле, забыв, что – пристегнут ремнем поперек груди. Расстегнув пряжку ноющими пальцами, он кубарем скатился на землю. Там он рухнул, наслаждаясь ощущением твердой каменистой почвы. А потом он почувствовал, что его драконица зашевелилась, и встал сначала на колени, а потом на ноги и, пошатываясь, кинулся прочь. Он миновал двух блеющих оленей, из которых кровавыми палками торчали переломанные кости. Третий лежал без движения, а у четвертого шея оказалась неестественно вывернута. Рэйн потерял равновесие и упал прямо на него.

Он выждал, чтобы сердцебиение немного успокоилось. Его слух почти вернулся в норму, и он опять смог дышать. Ему хотелось пить, но он не собирался возвращаться к седлу за водой. Он потерпит. «Никогда не беспокой дракона в первые мгновения после охоты», – напомнил он себе.

Он услышал крики хранителей и рык драконов, а затем ощутил порывы горячего ветра: стая приземлялась. Всадники торопливо спрыгивали вниз, расстегивая ремни, и отбегали на безопасное расстояние от драконов. Рэйн устроился поудобнее на туше оленя. Он был полон решимости получить в качестве компенсации за грубое обращение Тинтальи хотя бы приличный ужин.

Сильве подошла к Рэйну и тряхнула головой: ее светлые волосы после многих дней полета безнадежно свалялись.

– Как вы? – робко спросила она. Она прикоснулась пальцами к его губам и подбородку. – Крови очень много.

Он вытер лицо рукавом.

– Ерунда, обычное носовое кровотечение, – успокоил он ее. С трудом выпрямившись, он ухватился за ногу оленя. – Давай унесем его, пока драконы не отняли, – предложил Рэйн.