— Ничего не поделаешь. Зато теперь у нас есть дополнительный повод срочно становиться бессмертными. Потому что даже страшно подумать, как неаккуратно и непочтительно старик будет эксгумировать наши трупы, в случае чего.

— Только твой. Сэр Шурф ловко выкрутился: он-то больше не сотрудник Тайного Сыска. Его труп Скалдуару на поругание никто не отдаст.

— Это большое утешение. Я за него рад.

— Я тоже, — усмехнулся шеф. — Но ещё больше я рад за леди Шимору.

— Давай будем называть её Айсой, как в старые времена, — предложил я. — Это имя ей больше идёт.

— Пожалуй, — согласился Джуффин. — Всё-таки удивительно порой поворачивается жизнь, Чего я никогда не предполагал, так это что у юной леди внезапно обнаружится знахарское призвание. А я, ты знаешь, нечасто ошибаюсь в людях. Однако Абилат говорит, призвания такой сокрушительной силы он ещё никогда не встречал. И это подтверждает моё давнее подозрение, что сэр Королевский Знахарь так и не обзавёлся привычкой смотреться в зеркало перед выходом из дома. То-то у него вечно такой встрёпанный вид. И леди Айсу, боюсь, ждёт не менее скорбная участь.

— Так ей и надо! — кровожадно ухмыльнулся я. — Это называется «справедливое возмездие». Приговор к пожизненной каторге, и поделом.

— А это у тебя что такое? — вдруг спросил Джуффин.

В руках он держал небольшую бутылку тёмного стекла. Надо же, я и забыл о своих запасах.

— Жёлтое Шихумское, — сказал я. — Говорят, огромная редкость.

— И правда редкость, — согласился шеф. — Я до сих пор ни разу не пробовал, только слышал название. Где ты его раздобыл?

— Подарок одного старого друга.

— Старого друга? — нахмурился Джуффин, явно соображая, кто бы это мог быть, и не следует ли в этой связи ждать каких-нибудь новых интересных и увлекательных неприятностей.

— Очень старого. Мы с ним уже почти двое суток знакомы, прикинь. И конечно, попробуй. По-моему, ничего выдающегося, но ты знаешь, я совсем не гурман.

— Мать твою четырежды через лисий хвост! — с чувством сказал Джуффин после того, как отплевался и запил воспоминание о дегустации остатками камры. — «Ничего выдающегося»! Так бы и сказал, что это просто горькая дрянь.

— Хорошо тебе значит живётся, — улыбнулся я. Отобрал у него бутылку и тоже сделал глоток.

Зря, конечно. Такой горькой гадости я кажется ещё никогда в жизни не пробовал. Ну, зато теперь мне известно, каков вкус счастья. Я точно знаю, это был именно он.