Осьминог завлек корабли на север – Путь Слонов здесь разбивался о толстую подушку ледников, которая покрывала всю поверхность третьего материка Радэона – Арктуса. Мощное течение век за веком атаковало неприступную землю, отгрызая по кусочку. Прибрежные воды заполнили айсберги, размеры которых варьировались от собачей конуры до многоэтажного дома. Остатки невгарского флота пытались маневрировать в этом крошеве, но то один, то другой корабль натыкался на мерзлые глыбы, повторяя участь «Титаника». Фалы и мачты покрылись сосульками, на палубах намерз слой льда. Паруса застыли листами, словно вывешенное на холод белье.

В гавань Даурга вернулось только четыре корвета – с помятыми бортами и обмороженными моряками. Невгар в одночасье потерял крупнейшую верфь и большую часть флота…

Дверь отворилась, каюту словно солнышко осветило – смущенно улыбаясь, вошла Лейла. Шаман вскочил, рука коснулась щеки любимой.

– Как ты?

– Хорошо. Выспалась на всю жизнь вперед… Я так рада тебя видеть!

Маг зарылся в душистые волосы, сжав девушку в объятиях. Лейла прильнула к нему, ухо обожгло жаркое дыхание.

– Я люблю тебя… Наконец-то мы вместе.

Губы слились в поцелуе, время словно остановилось. Голову Шаман заполнил розовый туман, по телу прокатилась сладостная дрожь. Весь мир сузился до маленького пятачка, в центре которого превратились в единое целое два влюбленных человека. Водоворот чувств закружил обоих, они качались на волнах нежности, пока, будто из другого измерения, не долетело деликатное покашливание капитана. Объятия нехотя распались.

– Шаман, отпусти девушку, задушишь еще, – сказал Дик. – Пусть поест, небось голодна, как монах после месячного поста.

– Это точно, – согласилась Лейла.

Раскрасневшийся Шаман отобрал в тарелку лучшие куски, девушка с улыбкой наблюдала за ним. Капитан наполнил чарки и провозгласил:

– Ну, за свободу!

– За моего спасителя! – сказала Лейла и, пригубив вино, спросила: – А где папочка?

В каюте повисло напряженное молчание. Девушка недоуменно посмотрела на Дика, взгляд перешел на Шамана. Он опустил голову и тихо произнес:

– Лейла, он умер. Мне очень жаль…

Упавшая вилка звякнула о тарелку. Губы девушки задрожали.

– Что? Когда?! Я слышала, как он звал меня в башне!

– Когда мы спустились, у него заболело сердце… а потом остановилось…

– Но ты ведь маг, Шаман. Ты мог ему помочь?

– Мы торопились за тобой, и… Коул сам отпустил нас…

– Господи, почему ты его не спас?!

Из глаз девушки брызнули слезы. Она вскочила, громко хлопнула дверь. Шаман порывался встать, но на плечо легла рука Дика.

– Обожди, пусть поплачет.

– Она винит меня! Я хочу объяснить!

– Не сейчас, сядь. Ей надо время, чтобы пережить это. Знаешь, мать Лейлы погибла еще при родах, Коул один воспитывал дочку. Более близкого человека у нее не было. Она его очень любит… любила. Эх, знать бы все наперед! Давай выпьем.

Похороны прошли как полагается. Тела погибших упокоились на вершине холма, окруженного вековыми соснами. Со стороны бухты деревья вырубили – Дик сказал, что это важно, павшие друзья должны видеть море. Еще капитан собирался через год, когда земля осядет, загнать сюда артель каменщиков, чтобы те поставили достойные надгробия и возвели монумент, видимый даже с проплывающих кораблей. Прощальный залп с «Пушинки» поддержали и фрегаты.

Лейла ходила с глазами, опухшими от слез. Шаман несколько раз порывался объясниться с любимой, но она уклонялась от разговора, тихо повторяя, что должна все обдумать. Зета успокаивала друга, Бурун, как обычно, пытался развеселить, но маг все равно бродил по палубе как потерянный. Немного помогала компания Дика, разбавленная огромным количеством рома. Шаман пил, вызванные лучики энергии с утра возвращали организм в нормальное состояние, и он пил снова.

Плененных невгарцев и спасенных рудокопов высадили в Закатной Тени. Узнав об оглушительном успехе операции, Балмонд долго поздравлял мага, обещал оказать всякое содействие в создании гильдии, а Шаман думал только о том, что скажет любимой при следующей встрече.

Рудники потихоньку восстанавливали. Оставив на рейде два фрегата, адмирал приказал возвращаться. В сопровождении других кораблей «Пушинка» направилась в Арвил. Лейла безвылазно сидела в своей каюте все плавание. Носивший ей пищу кок старался не попадаться на глаза магу, потому что здорово ему сочувствовал, а ничего нового про состояние девушки сообщить не мог – она печальна, часто плачет и почти не разговаривает.

Снег на берегу сменился блестящими камнями и песчаными пляжами. Воздух потеплел. Впереди показались башни Арвила. Когда шхуна ткнулась в отбойники причала, Лейла вышла на палубу. Ее сообщение повергло Шамана в шок – любимая решила поселиться в храме Ланы, чтобы помогать всем больным и увечным. Дик пытался отговаривать, но девушка осталась непреклонна. Измученный маг вызвался ее проводить.

Рассвет только разгорался. Улицы были еще пустынны, лишь в порту кипела жизнь. Сновали грузчики, на базар заезжали подводы с товаром, купцы переругивались за лучшие места. Грустная пара миновала здание Военной палаты. Шаман искоса поглядывал на Лейлу, но все не решался заговорить. Свернув по улице, они вышли к храму. Ворота приоткрыты, здесь всегда готовы принять страждущих. Шаман почувствовал, что, если прямо сейчас не найдет нужных слов, любимая скроется, исчезнет, испарится! И может быть, навсегда. Маг коснулся ее руки, Лейла мягко отстранилась.

– Черт побери! – взорвался Шаман. – Почему ты меня мучаешь?! Я не виновен в смерти твоего отца! – и отшатнулся, увидев слезы в глазах девушки.

– Я знаю, – прошептала Лейла. – Но мне нужно время, чтобы примириться с этим знанием. Я люблю тебя.

Она давно скрылась за воротами, а маг все стоял у храма, не зная, что ему делать: то ли броситься вслед за любимой, то ли ждать того светлого дня, когда она сама вернется к нему? Сильный порыв ветра пронесся по улице. Ворота скрипнули, створка закрылась.

Шаман решил ждать.

Пустырь нисколько не изменился. Те же кочки с пожухлой травой, тронутой инеем. Ветерок играл пучками трав на веревках, скособоченный домик таращился на окрестности мутными окнами. Вдоль забора пробежал бродячий пес, держа в зубах изгрызенную кость. Голые ветки редких деревьев тихо шуршали, словно ежились от мороза. «Грустно и тоскливо, – подумал Шаман, – как и в моей душе. Чего Илия тут живет?» Из трубы поднимался дымок – прорицательница дома.

Как только маг переступил порог, гнетущее впечатление исчезло – в печке весело потрескивали дрова, волны тепла ласкали замерзшее лицо. Пахло чем-то неуловимо вкусным, родным. Подкравшийся здоровяк Зима потерся о ногу, чуть не свалив гостя. Из вороха шкур на печи выглянуло сморщенное личико старушки, глаза озорно блеснули.