же партийные бонзы могут планировать что угодно, лишь бы не мешали завершить финальную стадию подготовки главного коннектора. Как только она будет завершена, он запустит «Коллектив 2.0» и навсегда избавит тиранов от их нездоровых тиранических наклонностей и эгоцентрических амбиций.

Главное — чтобы они не помешали сейчас, на финальной стадии. Но после того как всем партийным бонзам имплантировали ГК-Альфа, они более-менее успокоились. К сожалению, это плацебо не сработало со стопроцентным результатом на Молотове. Скорее наоборот. Первый заместитель председателя Совмина удвоил свою нездоровую активность…

Резкий экстренный вызов, раздавшийся из личного пульта управления Сеченова, заставил академика вздрогнуть.

— Что-то произошло! — немедленно отреагировала перчатка. — Это сигнал тревоги!

— Этого только не хватало! — с досадой поморщился Сеченов, отвечая на вызов. — Сеченов на связи!

— Дмитрий Сергеевич! Муравьёва! — Голографический проектор высветил изображение начальника ОСПС. — У нас чрезвычайная ситуация!

Полковник Муравьёва дышала тяжело, и Сеченов с ужасом увидел, что форма офицера КГБ на ней заляпана густыми кровавыми брызгами. Где-то на заднем фоне раздался треск пулемётных очередей и глухо зазвучали далёкие крики.

— Что происходит? — опешил академик. — Вы ранены?

— Обошлось, — коротко бросила она и принялась докладывать почти непрерывной скороговоркой. — Роботы взбунтовались и атакуют людей! Агрессивное поведение машин фиксируется на территории «Предприятия 3826» повсеместно, на всех объектах, распространяясь от одного района к другому! Имеются жертвы, их число растёт с каждой минутой! Срочно вводите экстренный протокол! Иначе через пять, максимум десять минут об этом станет известно за пределами предприятия!

Где-то совсем недалеко от Муравьёвой раздалась пулемётная очередь, сопровождающаяся лязгом шагающего металла, и полковник, обернувшись, резко выдохнула:

— Я выйду на связь позже!

Начальник ОСПС отключилась, и Сеченов лихорадочно набрал на личном пульте чрезвычайный код перехода «Предприятия 3826» на экстренный протокол. Удалённые комплексы один за другим отчитались о выполнении задачи, и Сеченов торопливо активировал все доступные системы наблюдения, телеметрии и обратной связи, пытаясь разобраться в произошедшем.

— Подними по тревоге «Аргентум»! — напомнил ему Захаров. — Пусть выяснят!

— Весь «Аргентум» здесь! — Сеченов зло скривился. — КГБ согнало сюда всех… да что же это такое… Все «Узлы» сообщили о начале войны и вторжении противника и больше не выходят на связь… что там творится?!

— Тогда тем более вызови «Аргентум», — подхватил Захаров. — У нас серьёзные проблемы. А экстренный протокол заполнял Кузнецов. Может, это он напортачил?

— Не он. — Сеченов хмуро откинулся в кресле. — Я нашёл причину. Это Петров. И он не один. — Академик испустил усталый вздох. — Ты прав, Харитон. На этот раз нам вдвоём с этим не справиться.

Сеченов набрал короткую команду, выходя в эфир на частоте «Аргентума».

— Аргон на связи, — раздался голос полковника Кузнецова.

— Александр Иванович, срочно явитесь ко мне. Я в комплексе «Челомей», у себя. Соблюдайте конспирацию, у нас чрезвычайная ситуация, я активировал экстренный протокол.

— Буду через полчаса, — ответил Кузнецов. — Если не привлекать внимания, то быстрее не получится.

— Я вас понял. — Сеченов посмотрел на часы. — За это время я подготовлюсь к вашему прибытию.

— Надо избавиться от живого персонала! — посоветовала перчатка. — Дай всем выходные и отправь вниз, развлекаться! Чтобы никого не осталось возле оборудования! И заблокируй всем связь с предприятием!

— Уже занимаюсь этим, — хмуро ответил Сеченов, одну за другой набирая команды.

Когда спустя полчаса полковник Кузнецов вошёл в двери лаборатории, Человек-желе был надёжно спрятан, на его месте стояли безмолвные стальные близняшки, а сложившаяся ситуация прояснилась полностью. Сеченов коротко обрисовал Кузнецову положение дел, указывая то на карту, то на спутниковые снимки, и начал объяснять основные моменты:

— Это дело рук инженера Петрова и нескольких его сообщников.

— Заключённый Петров? — уточнил полковник. — Отбывающий наказание в комплексе «Вавилов»?

— Да, это он. — Сеченов виновато кивнул. — Признаюсь, я не ожидал от него такого. В большей степени потому, что в одиночку устроить подобное ему не под силу. Чтобы осуществить этот замысел, он привлёк к своему заговору нескольких человек, что в его положении невозможно. Я не учёл, что кто-то станет ему помогать. Точнее, я не учёл, что помогать ему захочет доктор Филатова, которую я считал надёжным доверенным лицом.

— Филатова и Петров любовники? — мгновенно понял Кузнецов. — Почему вы не говорили об этом раньше?

— Я не придал этому значения. — Сеченов опустил глаза, но понял, что полковник всё ещё ждёт ответа, и вздохнул. — Ну, хорошо, я не хотел, чтобы у Ларисы Андреевны были неприятности из-за личной жизни…

— Зато теперь неприятности у всех, кто оказался внутри периметра «Предприятия 3826», — констатировал Кузнецов. — Одно ваше доверенное лицо стоит больше, чем несколько сот человек?

— Каюсь. — Сеченов вновь вздохнул. — Но я действительно не ожидал от неё такого… Она всегда была крайне лояльна…

— Видимо, после ареста её лояльность дала трещину. — Полковник иронически поморщился. — Что она сделала?

— Сама — ничего, — ответил Сеченов. — Но она побывала на наших комплексах на Новой Земле, Сахалине и в Раменках. Я нашёл её следы в системе контроля доступа. Там она связалась с коллегами Петрова, с которыми он вёл интенсивное общение незадолго до ареста, и, видимо, убедила их присоединиться к заговору. В конечном итоге к Петрову присоединилось трое: главный инженер комплекса «Раменки-П» товарищ Ромашков, старший инженер комплекса «Новая Земля» Вышегородский и главный инженер Абрамов из комплекса «Сахалин». Вчетвером они ввели в заблуждение систему безопасности «Коллектива 1.0», одновременно послав на все основные «Узлы» наших объектов сообщение о вражеском нападении.

— И это привело к такому вот эффекту? — Полковник указал на карту «Предприятия 3826», изобилующую отметками «Узлов», перешедших в режим блокировки.

— Не совсем. — Сеченов печально нахмурился. — «Коллектив 1.0», одновременно получив от всех своих дежурных инженеров сообщение о начавшейся войне, перешёл в режим самообороны. Но у каждого дежурного инженера в затылок имплантирована микросхема с экстренными кодами на случай войны. Воспользоваться ими в мирное время нельзя, а вот в режиме военного времени «Узлы» сами обратились к операторам за указанием целей, чтобы понять, кто является агрессором. И предатели обозначили в качестве целей весь гражданский персонал «Предприятия 3826», кроме самих себя, после чего посредством заложенных в микросхему кодов военного времени заблокировали «Узлы» для связи извне. Снять блокаду можно только изнутри, с пульта дежурного инженера. Это сделано специально…

— Чтобы исключить возможность взлома или радиоигры противника, напавшего на СССР, — закончил за него Кузнецов. — Значит, теперь все роботы будут атаковать всех живых людей, даже если взорвать «Узлы», потому что им задан боевой алгоритм. Погибнет много людей.

— Жертвы уже есть, — не стал спорить Сеченов. — Но если всё это станет известно за пределами «Предприятия 3826», разразится ещё большая катастрофа! Советские роботы и весь СССР будут дискредитированы, наша страна рискует оказаться всеобщим