Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Ну, ничего, сейчас отдохнем. Отт сдержит Макдональда, – утешал себя Суворов. – Семьдесят верст прошли, осталось двадцать».
К деревне, у которой стоял Суворов, подходил новый полк. Отставшие от предыдущего волка солдаты, увидав фельдмаршала, схватывались, через силу спешили вперед.
Сержант, шедший в замке последней роты и собиравший отсталых, что-то неласково говорил двум старикам мушкатерам, прочно усевшимся на краю канавки.
– Ступай, ступай: голова хвоста не ждет! Подойдут! Не все же сразу! – подъехал к ним Суворов.
– И мы, ваше сиятельство, говорим: подойдем! – отвечали в один голос оба мушкатера.
– Притомились, батюшка Александр Васильевич. Ноги, чай, не молоденькие!
– Вона штиблетные подтяжки оборвались. Как, не починивши, идтить? Это не в сапогах. В етаком обмундировании…
– Ничего, старички, управляйтесь. Поспеете! – поворотил коня Суворов.
– Поспеем, отец родной! Под Рымником не подвели, не подведем и тут! – крикнул вдогонку Суворову мушкатер, расстегивавший штиблет.
Суворов поехал в деревню. Увидев его, солдаты оживились, загудели. Тянулись к любимому фельдмаршалу.
– Часика три отдохнем – и дальше. Вы – чудо-богатыри! Вы – русские! – говорил Суворов, проезжая через деревню.
На маленькой площади он увидел своих старых друзей апшеронцев. Они уже становились на отдых. Солдаты лепились к теневой стороне заборов и оград, укрывались под деревьями.
– Ну как, ребятушки, затвердили слова? Трудны?
– Трудны, Александр Васильевич!
– Да не горазд.
– Дикой язык. Цыганский не цыганский…
– Вроде офенского…
– А кто из вас лучший француз?
– Зыбин.
Суворов взглянул на смуглого, чуть подернутого сединой ефрейтора. Зыбин, сняв пропотевший мундир, развешивал его на заборе.
– Это верно?
– Точно так. Все изучил!
– Ну, как будет: «не бойся»?
– Хрен-тя! – весело оскалился Зыбин.
Суворов рассмеялся:
– Немножко не так: крэньпа!
– Ваше сиятельство, а Воронов одно только «пардон» затвердил, – улыбался, подмигивал товарищам Зыбин.
– Поживи с мое… Без двух шесть десятков… – бурчал старый, весь седой капрал Воронов, сидевший тут же.
Он расстегнул штиблет и, сняв ботинок, внимательно рассматривал его со всех сторон.
– Ты, Алешенька, на походе с сапожником не задирайся, – вставил словцо еще очень крепкий, несмотря на свои пятьдесят девять лет, унтер-офицер Огнев.
– Да мне и одного «пардона» хватит. Французишка у меня вот это поймет! – тряхнул ружьем Воронов.
– Молодцы, ребята! Вы – мои витязи! Неприятель вас боится. Вы – русские! – сказал Суворов и поехал дальше.
Дорога превратилась в один сплошной лагерь. Люди где шли, так и повалились на отдых. Сбрасывали опостылевшее, душное, потное обмундирование и обувь, подкреплялись чем Бог послал.
Австрийские провиантмейстеры не поспевали за суворовскими маршами, держали русские войска впроголодь.
У выезда из деревни, на берегу речонки, Суворов увидал группу егерей. Они пристроились у самой воды. Сидели и черпали ложками из речонки, точно из миски.
– Хлеб-соль, ребятушки! – соскочил с коня Суворов.
– Хлеба кушать, отец!
– Милости просим!
– Вы что это хлебаете?
– Тальянский суп, ваше сиятельство!
– А ну-ка, дайте попробовать!
Суворов взял у ближайшего егеря ложку, зачерпнул воды. Не без удовольствия хлебнул одну ложку, вторую, третью… (Хотя Александр Васильевич был в белом легком костюме, но жар палил, без конца хотелось пить.)
– Извольте сырку, ваше сиятельство, с ним вроде лучше… – протянул один из егерей кусок сыру.
Суворов отломил половину:
– Благодарствую!
Передал ложку егерю. Доедая сыр, влез на коня:
– Теперь сыт. Совсем сыт, помилуй Бог! Француз уж недалече. У него в провиантских магазейнах разного добра полно. Добудем приправы к итальянскому супу!
Он поехал к казаку Ванюшке, который остался на дороге ожидать Александра Васильевича. Суворова уже разыскивали Багратион, Горчаков и Аркадий.
Аркадий весь цвел: ему было все интересно, все ново. Он сидел на прекрасной лошади. Вместе с ними ехал венгерский гусар. Своей ярко расшитой курткой и высокой шапкой он выделялся среди русских.
– Ваше сиятельство, гонец от Меласа. Макдональд теснит австрийцев к Сан-Джиованни, – сказал Багратион, предваряя доклад гусара.
– Казачьи полки – на конь! Князь Петр и ты, Андрюша, – со мной. Авангард сдай великому князю Розенбергу – пусть пройдет сквозь австрийские войска вперед!
И, хлестнув плетью коня, Суворов уже помчался вперед, туда, где на лугу табунились казачьи сотни. «Вот тебе и отдохнули», – думал он.
Но спешить было необходимо: Макдональд и без того имел численный перевес над войсками Суворова.
Приходилось напрягать последние силы.
Барон Мелас, невыспавшийся, измученный жарой и треволнениями последних полутора суток, едва сидел за столом. Он то безнадежно смотрел на разостланную перед ним на столе карту, то с тревогой поворачивал голову к настежь раскрытому окну. Голова была совершенно седая и по-старчески немощно тряслась.
В окно летели частые перекаты ружейной пальбы и гром пушек. Было безветренно, но в окно тянуло запахом пороховой гари, – жаркий бой шел в полумиле, у деревни Сармата.
Французы наседали с самого утра.
Вчера вечером генерал Отт прислал к Суворову гонца с тревожным известием: Макдональд обрушился на него всеми своими силами. Шеститысячный отряд Отта, конечно, не смог удержать втрое сильнейшего врага. Австрийцы отступали за реку Тидоне.
Суворов приказал Меласу с австрийским авангардом идти на выручку.
Когда сегодня в десять часов утра Мелас подошел к Сан-Джиованни, войска Отта в панике отходили к Сармате. Если бы не пересеченная местность, не эти виноградники, заборы и речонки – ничто не могло бы задержать солдат. Но так волей-неволей их бег замедлялся естественными препятствиями.
В это время, к счастью, и подошел авангард Меласа. Войска Отта подбодрились и прекратили отступление.
Мелас поставил на шоссе за деревней Сармата батарею из восьми орудий. Австрийцы стояли за рвами, наполненными водой, – недавно шли проливные дожди, и все глубокие канавы были полны.
И вот уже четыре часа подряд Мелас выдерживал яростные атаки французов.