Она вскочила на ноги, но было уже слишком поздно. Она услышала сирены полицейских машин.

– Вы донесли на нас!

– Так было нужно, – сказал преподаватель философии, не глядя в их обвиняющие глаза и небрежно затягиваясь сигарой.

– Мы вам доверились, а вы на нас донесли!

– Я только помогаю вам перейти к следующему этапу. Это необходимо, говорю я вам. Я совершенствую ваше революционное образование. Следующий этап – тюрьма. Все революционеры через это прошли. Вам больше пойдет стать мучениками, чем утопистами, проповедующими ненасилие. Если вам немножко повезет, на этот раз журналисты вами заинтересуются.

Жюли испытывала отвращение.

– Вы говорили, что если кто-то не анархист в двадцать лет, то он дурак!

– Да, но я добавил, что, если он остается анархистом и в тридцать, то он еще больший дурак.

– Вы говорили, что вам двадцать девять, – заметил Давид.

– Увы, как раз вчера был... день моего рождения. Давид схватил девушку за руку.

– Ты что, не видишь, что он время тянет? Давай-ка займемся нашим спасением. Может быть, еще есть шанс выпутаться. Спасибо за бутерброды и до свидания.

Давид должен был подтолкнуть ее к лестнице. Выйти через подъезд нельзя, там может ждать полиция. Он увлек девушку вверх, на последний этаж. Найти чердачное окно. Пройти по крыше, по другой, по третьей. Жюли опомнилась, когда они начали спускаться по водосточной трубе. Чтобы палка ему не мешала, Давид держал ее во рту.

Они побежали. Давид чуть подволакивал ногу, но трость помогала ему двигаться довольно быстро.

Стоял чудесный вечер, на улицах Фонтенбло было много народу. Сначала Жюли боялась, как бы кто-нибудь не узнал ее, потом наоборот захотела, чтобы появился какой-нибудь ее поклонник и пришел им на помощь. Но никто ее не узнал. Революция умерла, Жюли больше не была королевой.

Полиция шла по их следу, с Жюли было достаточно. Она устала: ее только что появившийся жирок на ногах и животе не давал ей достаточно сил для быстрого бега.

Огни супермаркета замигали прямо перед ними, и Жюли вспомнила, что «Энциклопедия» советовала обращать внимание на случайные знаки. «Вы найдете здесь все, что вам нужно» – гласила надпись.

– Войдем, – сказала она.

Полицейские следовали по пятам, но в магазине они растворились в толпе.

Давид и Жюли пробирались через проходы, прятались за рядами пылесосов и стиральных машин, дошли до секции с молодежной одеждой, где неподвижно застыли рядом с восковыми манекенами. Миметизм, главный способ пассивной защиты насекомых...

Они видели, как полицейские давали инструкции охранникам магазина, потом прошли мимо них, не заметив, и затем исчезли из их поля зрения.

Куда идти теперь?

В секции игрушек их ждал вигвам из ярко-розового нейлона. Жюли и Давид забрались внутрь, укрылись игрушками и заснули в тишине, свернувшись клубком, как два лисенка.

Муравьи-деисты путешествуют в зловонной и вязкой ночи внутренностей червя. Их окружают его трепещущее содержимое с тошнотворным запахом, но они знают, что снаружи их ждет верная смерть.

Изнутри они понимают, как продвигается кольчатый червь. Он заглатывает ртом кусок земли, который проходит по пищеварительному тракту через все тело и почти немедленно исторгается через анус. Червь подобен реактору, работающему на песке.

Муравьи сторонятся, уступая дорогу комкам грязи. Снаружи это выглядит так: сначала голова червя набухает, потом утолщение перекатывается к хвосту через все тело, одновременно так увеличивается скорость. Начиненный верующими червь пересекает Новый Бел-о-кан.

Черви и муравьи заключили пакт о ненападении. Муравьи очень редко атакуют червей, позволяют проходить через город, кормят, а черви взамен прорывают галереи, которые рабочие затем легко укрепляют. Деистам не по себе в этой липкой среде.

– Куда мы движемся? – спрашивает один из них у пророка.

23-й отвечает, что, для того чтобы их спасти, нужно чудо. И он молится о том, чтобы боги вмешались и помогли им.

Наконец, червь покидает муравейник. Но как только он высовывает голову из города, его ловит синица, не подозревающая о том, что червь заселен.

– Что происходит? – спрашивает один из муравьев, чувствуя, как они набирают высоту.

– Я думаю, что боги услышали нас сейчас. Они забирают нас в свой мир, – наставительно произносит 23-й, низвергаясь со всеми вместе в желудок синицы, поднимающейся высоко к облакам.

РЕЛИГИЯ В ЮКАТАНЕ: в Мексике, в индейской деревне Юкатана, которая называется Чикумак, жители отправляют религиозные обряды необычным образом. В шестнадцатом веке они были насильно обращены в католичество испанцами. Но первые миссионеры умерли, и, так как эта местность отрезана от всего остального мира, новые священники не появились. Около трех веков жители Чикумака тем не менее были верны католической литургии, но, не умея ни читать, ни писать, молитвы и ритуал передавали от поколения к поколению устно. После революции, когда власть в Мексике восстановилась, для того чтобы действительно контролировать страну, правительство решило посадить на местах префектов. Один из них был отправлен в 1925 году и в Чикумак. Префект посетил мессу и заметил, что жители сумели почти безошибочно запомнить латинские песнопения. Но некоторые изменения время все-таки внесло. Жители Чикумака заменили священника и двух служек тремя обезьянами. Традиция привилась, и в течение веков обитатели Чикумака были единственными католиками на земле, которые поклонялись во время мессы... трем обезьянам.

Эдмонд Уэллс. «Энциклопедия относительного и абсолютного знания», том III.

– Мама, внутри индейского домика люди! Ребенок показывал на них пальцем. У Жюли и Давида не было времени удивиться тому, что они в спортивных костюмах проснулись в розовом вигваме. Они выскочили наружу прежде, чем кто-то догадался позвать охранников.

Супермаркет с самого утра был полон народу.

Горы разноцветной еды высились вокруг, словно в огромной пещере Али-Бабы.

Люди в спешке толкали тележки, бессознательно повинуясь ритму звучащей через динамики «Весны» Вивальди, темп которой понуждал потребителей торопиться с покупками.

Все дело в ритме. Тот, кто управляет ритмом, управляет биением сердца.

Взгляды Жюли и Давида привлекли красные этикетки с надписями «рекламная цена», «распродажа» и «два предмета по цене одного». Для большинства покупателей такое обилие продуктов было не нужным. Но газеты убедили их в том, что они живут между двумя кризисами и надо пользоваться, пока не поздно.