Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Оуанда не родилась бы.
Миро надеялся, что Квара поймет то, что нужно.
Та какое-то время размышляла и сделала правильные сопоставления.
— Ты прав, — согласилась она с братом. — Извини. Я тогда была еще ребенком.
— Это уже прошлое, — ответил ей Миро.
— Вовсе нет, — запротестовала Квара. — Мы все время его повторяем. Те же самые ошибки. Снова и снова. Мама до сих пор верит, будто защищает людей, скрывая от них правду.
— Ты тоже.
Квара на секунду задумалась.
— Эле не хотелось, чтобы pequeninos узнали о ее работах над десколадой. Эта тайна могла уничтожить все их общество, а ведь никто даже не спрашивал их мнения. Им не разрешали защищаться. Но то, что держу в секрете я, это… возможно… метод интеллектуальной кастрации десколады, умерщвления ее наполовину.
— Чтобы спасать человечество, не уничтожая pequeninos.
— Люди и pequeninos совместно устраивают заговор по уничтожению третьей, беззащитной расы!
— Ну, не совсем беззащитной.
Квара проигнорировала эти последние слова.
— Все как тогда, когда папа римский поделил мир между их католическими королевскими величествами, между Испанией и Португалией. Это было очень давно, уже после Колумба. Линия на карте и — щелк… в Бразилии говорят по-португальски, а не по-испански. И не важно, что девять из десятка индейцев должны были погибнуть, а оставшиеся на долгие века утратили все права, даже собственный язык… На сей раз уже Миро не вытерпел.
— Десколада — это не индейцы.
— Это разумная раса.
— Вовсе нет.
— Правда? — делано изумилась Квара. — Откуда такая уверенность? Где же твои дипломы по микробиологии и ксеногенетике? Мне все время казалось, будто ты учил только ксенологию. Да и то, лет тридцать назад.
Миро не отвечал. Он прекрасно знал, что Квара тоже прекрасно отдает себе отчет в том, как тяжело пришлось ему пахать, чтобы нагнать упущенное. Сейчас это была уже личная атака и совершенно глупейшая ссылка на авторитеты. На это даже не стоило отвечать. Поэтому он сидел неподвижно и всматривался в лицо сестры, ожидая, когда та возвратится в круг разумной дискуссии.
— Ну ладно, — согласилась Квара. — Это был удар ниже пояса. Но таким же ударом была и посылка сюда именно тебя, чтобы вытащить из меня данные. Игрой на моих чувствах.
— Чувствах?
— Потому что ты… ты…
— Калека, — закончил за нее Миро. Он не думал, будто жалость лишь все усложнит. Вот только что он мог с этим сделать? Что бы он не делал, будет делать это как инвалид.
— Ну… да…
— Меня прислала не Эля, — стал объяснять Миро.
— Тогда мама.
— И не мама.
— Лезешь по собственной инициативе? Или хочешь меня убедить, будто тебя присылает все человечество? Или ты делегат от каких-то абстрактных ценностей? «Меня заставила сюда прийти гражданская совесть».
— Если даже и так, то она послала меня в неподходящее место.
Квара отшатнулась, будто получила пощечину.
— Ага, так я уже недостойна?
— Меня прислал Эндрю, — сказал Миро.
— Еще один манипулятор.
— Он пришел бы и сам.
— Но был ужасно занят, необходимо сунуть нос в другое местечко. Nossa Senhora, он словно священник. Вмешивается в научные проблемы, которые настолько превышают его знания…
— Заткнись, — рявкнул Миро.
Он сказал это достаточно решительно, чтобы Квара и вправду замолчала… хотя она и не была довольна этим.
— Ты знаешь, кто такой Эндрю, — резко сказал Миро. — Он написал «Королеву Улья» и…
— «Королеву Улья», «Гегемона» и «Жизнь Человека».
— И не говори, что он ни в чем не разбирается.
— Да нет. Я же знаю, что это не так, — признала Квара. — Просто я разозлилась. Мне кажется, будто все настроены против меня.
— Не против тебя, а против того, что ты делаешь.
— Ну почему никто не желает понять моей точки зрения?
— Я понимаю твою точку зрения.
— Тогда, как же ты можешь…
— Просто я понимаю и их точку зрения.
— Ну да. Сеньор Обективный. Хочешь меня убедить, будто понимаешь. Игра на сочувствии.
— Садовник умирает, чтобы получить информацию, которая тебе, скорее всего, уже известна.
— Неправда. Я не знаю, был ли разум pequeninos производным деятельности вируса.
— Можно было бы проверить укороченный вирус, не убивая Садовника.
— Укороченный… Ты сам выбирал это слово? Все-таки лучше, чем кастрированный. Укорачиваем конечности, опять же — голову. Остается одно туловище. Бессильное. Неразумное. Сердце, бьющееся без всякой цели.
— Садовник…
— Садовник обязательно хочет сделаться мучеником. Хочет умереть.
— Садовник просит, чтобы ты пришла к нему поговорить.
— Нет.
— Почему нет?
— Оставь меня в покое, Миро. Ко мне присылают калеку. Хотят, чтобы я встретилась с умирающим pequenino. Как будто бы я могла предать целую расу, потому что умирающий приятель… к тому же еще и доброволец… просит меня об этом из остатка своих сил.
— Квара.
— Ну, слушаю.
— Ты действительно?
— Disse que sim! — рявкнула та. Ведь сказала же, что так.
— Ты, возможно, права в данном вопросе.
— Как это мило с твоей стороны.
— Но ведь они же тоже могут.
— Я уже говорила, что ты объективен.
— Ты говорила, что им нельзя предпринимать решений, в результате которых pequeninos могут погибнуть, не проконсультировавшись вначале с ними самими. Разве ты…
— … не делаю того же самого? А какой у меня имеется выход? Опубликовать собственное мнение и устроить голосование? Пара тысяч людей и миллионы pequeninos на твоей стороне… но ведь еще имеются миллиарды вирусов десколады. А решает большинство. Так что вопрос закрыт.
— Десколада не обладает сознанием, — еще раз сказал Миро.
— Чтобы ты знал, — заявила Квара. — Мне уже известно об этой новейшей теории. Эля прислала мне транскрипцию. На какой-то зашмырганой планетке-колонии, какая-то китаянка, понятия не имеющая о ксеногенетике, выдвигает совершенно придурочную теорию, а вы все ведете себя так, будто уже ее доказали.
— Ладно, докажи, что она неправильная.