— А ей никогда не приходило в голову, что с ним что-то не так?

Джинкс задумалась:

— Как-то она спросила меня, не кажется ли мне ее брат каким-то странным. Я удивилась: мол, а в чем дело? Ей показалось, что он частенько притворяется и ведет себя не совсем искренне. «Создается такое впечатление, что он ненавидит собственных родителей, — пояснила она тогда. — В частности, мать. Но он никогда не говорит ничего плохого ни ей, ни про нее. Я-то — совсем другое дело. Я всегда готова как-нибудь уколоть ее, потому что она — моя настоящая противоположность, но я и палец о палец не ударю, чтобы измениться самой. Правда, эта старая карга меня, в общем-то, устраивает. Папуля наш — самый настоящий ханжа и нытик, но другим я его себе тоже не представляю». — Джинкс сжала губы, чтобы не расплакаться от воспоминаний. — Мег было интересно, не кажется ли мне, что Саймон ненавидит свою семью, но я об этом даже не задумывалась, поэтому мы перевели разговор на какую-то отвлеченную тему. Я знаю, что он частенько казался ей немного замкнутым и каким-то чужим, но это она, скорее всего, относила на счет его религиозного фанатизма. Не сомневаюсь, что она и предположить не могла о связи Саймона с убийством Рассела. — Джинкс нервно забарабанила пальцами по подлокотнику кресла. — Да и кому могло такое прийти в голову, если уж на то пошло!

— Это можно понять без всяких сомнений. Спасибо вам за откровенность. Но давайте пойдем дальше. Теперь расскажите нам, как проходил воскресный день и что же на самом деле произошло в вашем гараже. В письме Саймона содержатся некоторые подсказки. Например, о том, что птички улетели из клетки и что он сам хотел заставить вас рассказать, где найти влюбленную парочку. Вам это о чем-нибудь говорит?

В этот момент у Джинкс так сильно затряслись руки, что ей пришлось зажать ладони между коленями и немного посидеть молча, чтобы сосредоточиться и успокоиться.

— Да, все правильно. Мне пришлось сказать ему, куда они пропали. Он сразу понял, что они уехали из Хаммерсмита, потому что Саймон пытался дозвониться до Мег, но на ее квартире никто не снимал трубку. — Теперь в глазах Джинкс светилось самое искреннее отчаяние. — В общем… он почти поверил, что они уже скрылись во Франции… но вынудил меня сказать ему правду… а кроме меня никто об этом не знал. — Она усилием воли заставила себя успокоиться. — Он заявился ко мне после обеда, чтобы якобы извиниться от имени Мег за ее нечестный поступок по отношению ко мне, — с трудом выдавила женщина. — Он сказал, что все утро молился за меня во время службы, но потом, дескать, подумал, что одних молитв будет недостаточно и необходимо выразить сочувствие при личной встрече. Я сначала рассмеялась… — Тут голос ее опять сорвался. — …И пояснила, что тут нечему сочувствовать. Вот кого действительно стоило пожалеть, так это саму старушку Мег, которая уже через пару месяцев должна была прозреть и увидеть, что связала свою жизнь с эгоистом и настоящим подлецом. — Она сглотнула. — Наверное, мне не стоило смеяться. Он, должно быть, догадался, что я уже какое-то время знала об их связи. Саймон здорово рассердился, он говорил о секретах и скрытности, потом назвал Мег шлюхой… — Джинкс замолчала, на этот раз надолго.

— И что же он сделал потом? — тихо спросил Фрэнк.

Она горестно мотнула головой:

— Мне кажется, нам всем будет легче, если о дальнейших событиях поведаю я, — предложил Алан. — Когда вчера пришло известие о смерти Саймона, Джинкс рассказала мне все то, что смогла вспомнить. — Он присел на корточки рядом со своей пациенткой и успокаивающе положил ладонь на ее затылок. — Вы разрешите мне продолжить эту историю, Джинкс?

Она некоторое время внимательно изучала его лицо, а затем отвернулась. Неужели он ничего не замечает в ее взгляде? Сейчас она была настолько расстроена и взволнована, что чувствовать рядом присутствие здорового и ничем не встревоженного человека было для нее особенно болезненно. Как ей хотелось, чтобы он убрал свою руку и отошел в самый дальний угол палаты. О Господи, как бы ей хотелось, чтобы… — Да, если это возможно, — скромно ответила она.

Старший детектив согласно кивнул:

— Я не возражаю, доктор.

Алан выпрямился:

— Тогда, я попрошу вас постараться представить себе, как сложно общаться с человеком, которого вы знали много лет и все время считали мягким, спокойным и ничего серьезного собой, в общем-то, не представляющим. И вдруг в одно мгновение оказывается, что это не так, и перед вами возникает совсем другая личность: психически неуравновешенная и смертельно опасная. Вот примерно такую встречу и пришлось пережить Джинкс тем воскресным днем. Трудно сказать, каков бы стал диагноз Саймона, если бы его успели обследовать врачи. В любом случае, это какое-то параноидальное заболевание, имеющее сексуальные корни и связанное с его матерью, сестрой или с ними обеими. Мне даже кажется, что его ненависть по отношению к Богу является более глубокой и представляет собой неприятие любого сильного мужчины, поскольку сам Саймон рассматривал половые отношения как действия, недостойные нормального человека. Сексом, по его понятиям, наслаждались только шлюхи, поэтому, чтобы от полового акта смог получить удовольствие обыкновенный мужчина, ему приходилось либо пользоваться услугами проституток, либо превращать простую женщину в жалкое существо низшего порядка. — Доктор вопросительно посмотрел на старшего детектива. — Может быть, именно такие мысли его мать внушала ему на протяжении долгих лет. Если она убеждала его, что все порядочные женщины находят секс отвратительным, то для Саймона отношение к нему становилось с годами все более противоречивым. Особенно, если учесть, что его сестрица, с одной стороны, напоказ выставляла все свои половые победы и похождения, а ему, в противоположность ей, пришлось принять обет безбрачия.

— Да, его мать определенно имеет значительные проблемы в этой области, но я сомневаюсь в том, что она умышленно старалась разрушить счастье собственного сына.

— Я тоже так считаю. Но здесь следует принимать во внимание и многие другие факторы. Например, то, что Саймон не выносил, когда над ним насмехались или даже просто подшучивали. И это играло большую роль в его болезни. Может быть, только по этой причине он выбрал службу в церкви. Внутри храма к нему могли относиться со всей почтительностью, и никак иначе. Другим фактором послужила скрытность происходящего. Если он мог как-то управлять событиями жизни, или ему так казалось, он сдерживал себя, но если появлялся элемент скрытности, то его начинал мучить элементарный страх перед неизвестным, и он становился опасным для общества. Интересно еще и то, что он стремился всегда быть в курсе всех событий, касавшихся его близких. Джинкс рассказала мне, что он частенько названивал ей или Джошу, и мне кажется, что он продолжал звонить Хеннесси даже после того, как Лео и Мег погибли. Между прочим, он пытался связываться и со мной, чтобы выяснить, какой информацией я обладаю. — Доктор в задумчивости аккуратно погладил искалеченное плечо.

— Одним из осложнений параноидального отклонения, — продолжал Протероу, — является следующее. Больной может в течение долгих промежутков времени прекрасно выполнять свои служебные обязанности и на разных уровнях сохранять полное спокойствие, особенно, когда дело доходит до личных отношений. При этом сознание его остается ясным и мышление логичным. Поэтому я и просил вас заранее понять, насколько серьезным оказалось положение Джинкс, когда произошла та воскресная встреча. Не менее важным является и то, что она смогла мгновенно сориентироваться и понять, с кем же на самом деле ей предстоит иметь дело. — Он бросил взгляд на поникшую голову женщины. — Саймон серьезно напугал ее, и с тех пор, как к ней начала возвращаться память, она все время корит себя за то, что не смогла достаточно хорошо защитить от него Лео и Мег. Я прав, Джинкс?