– Что за пушка там у них?

– Горная гаубица, похоже.

– Заряжена картечью, если они опасаются нападения.

– Ага, но они рискуют попасть в своих собственных людей.

– Странно все это.

Они стали лагерем ровно там, где мы предполагали. Бабочки порхали над травой, неподалеку журчал ручей, с вершины вид открывался на сотню миль. Мы затаились наверху, среди камней и пыли. Северяне отдыхали, лениво ставили палатки, выбирали овец к ужину – из тех, что белыми точками виднелись на склоне чуть выше. У некоторых были ружья Шарпа. Время от времени очередная белая точка маленьким снежком скатывалась со склона.

Все парни были против. Мы все, кроме Шоуолтера, который пополз вниз с индейцами, залегли в камнях, передавая друг другу бинокли.

– Это прямо хурма по сравнению с черникой, – пробормотал Фиск.

– Ну, – заметил я, – это то, чего хотят индейцы, этого хочет Джефф Дэвис[132], а мы это сделаем.

– Слушай этого забияку. Живая легенда.

– Должен заметить, – заговорил Шоу, – что позиция босса несколько устарела. Примерно года на четыре.

Я передал бинокль Фиску. Он был самым старшим среди нас, и в Рефьюджио у него большая семья.

– Дурацкая затея. – Он ужом пополз назад.

– Ты куда это?

– Завещание писать.

– И я, – добавил Шоу. – Дайте знать, если передумаете. Нас с моей кобылой можете догнать на той же тропинке, по которой мы сюда поднимались. Я возвращаюсь в лагерь.

Остались только Буск и я.

– Ну а ты что думаешь?

– Думаю, это глупо.

– Если дело выгорит, заживем как короли.

– Ты же знаешь, они найдут способ избавить нас от излишков.

– Слабая позиция.

– Послушай, Илай, пришла пора пописать на костер и подозвать собак. Как всем известно, Джефф Дэвис уже обратился в тополиный пух.

Мы некоторое время еще наблюдали за синими мундирами; они разделись до подштанников, валялись на траве, играли в карты, расстелив одеяла на солнышке, писали что-то в своих блокнотиках. Прочие свежевали овец и разводили костер.

– Жаль мне этих индейцев, – буркнул Буск.

Мы следили, как федералы жрут свой ужин, как любуются закатом, следили, даже когда при свете первых звезд они пустили по кругу бутылку, веселясь, будто и не было никакой войны.

Палатки стояли в низине, а фургоны и лошади – чуть поодаль. Около полуночи мы застрелили из луков их часовых. Потом прогнали табун лошадей прямо по палаткам, и все превратилось в настоящую бойню; ничего не стоило достать федералов, барахтающихся под парусиной или растерянно мечущихся в своих ослепительно белых форменных рубахах. Мы взяли их в котел, окружив со всех сторон; мы стреляли из винтовок, а чероки с боевым кличем скакали вокруг и смахивали томагавками торчащие головы. Большинство янки погибли, не успев сообразить, кто на них напал, и мне их даже стало жалко – это была вовсе не честная битва; а потом Летучий Мундир махнул мне.

Дюжина северян, в одном белье, рванула в ту сторону, где стояла гаубица. Они принялись вытаскивать барахло из фургона, даже не пытаясь скрыться, я подумал, что они совсем обезумели. Потом громыхнула пушка, и я понял, почему они не убегали.

Один наводил прицел, пока другие заряжали, а остальные следили за флангами; орудие стреляло так быстро, как будто человек двадцать одновременно палили из ружей.

Чероки верхом попробовали подобраться поближе, потом еще раз. Стрельба не прекращалась, мы с Шоу и Фиском притаились в каких-то грязных кустах по другую сторону поляны. Федералы обосновались на возвышенности прямо напротив, повсюду в траве десятки растоптанных и разорванных палаток, убитых и умирающих, люди и лошади вперемешку, стоны и вой, как на скотобойне.

Они на время выдохлись, занялись ранеными. Луна светила ярко, Фиск сумел подстрелить парня, стоявшего около орудия, а потом ветки у нас над головами закачались и затрещали, и Шоу затих, вскрикнув напоследок:

– Леон готов.

С нашей стороны тоже стреляли, и федералы, ориентируясь по вспышкам, дали двадцать, а то и тридцать залпов и добились своего. Лицо у Шоу залито чем-то темным, я потянулся к Фиску – весь в крови. Кто-то из чероки выскочил из укрытия, отвлекая огонь на себя, но тут же попал на мушку северян, и орудие вновь занялось мной. Я залег за камнем размером не больше седла, пули отскакивали от него, лицо саднило от мелких царапин, что-то зацепило руку, потом они перенесли огонь чуть выше, по кустам над головой. Вокруг расстилалось открытое пространство, и я понял, что таинственным чарам, охранявшим меня, пришел конец. Попытался вспомнить песню смерти. Я забыл ее.

Огонь вновь стих. Летучий Мундир что-то прокричал. Я судорожно искал камень побольше, или канаву, или мертвую лошадь. Перевернутый фургон, но слишком далеко, и за ним спрятался индеец, натягивающий лук. Он стрелял почти точно вверх, а потом и остальные индейцы принялись делать то же самое, и воздух над пушкой подернулся дымкой и задрожал, как бывает от сильного жара. Заряжающие вскрикивали, визжали, и вот уже все индейцы пускают стрелы одну за другой, и лишь один-единственный солдат продолжает палить в темноту.

Чероки скользили между палаток, добивая раненых ударами прикладов. Вдалеке раздался выстрел.

Я перевязал рану, потом отыскал Буска и Шоуолтера. Мы вместе пошли посмотреть на пушку. Земля вокруг утыкана сотнями стрел – индейцы стреляли вверх, и стрелы дождем сыпались на федералов, разбросанные повсюду тела пронзены под самыми немыслимыми углами, многие в голову.

Куча тел зашевелилась, из-под нее выполз человек. Живой и невредимый.

– Я сдаюсь, – поднял он руки. – Вы бандиты?

– Мы на стороне Конфедеративных Штатов Америки, – сказал я.

Он как-то странно посмотрел на нас, а потом сказал:

– Я гражданское лицо. Представитель торговой компании.

– Что это значит? – не понял Буск.

– Я представляю компанию «Гейтлинг». У нас нет контракта с военными, но мы предлагаем им некоторые образцы для испытаний, и… насколько мне известно, у нас были трудности с вашим правительством.

Вокруг стали собираться чероки.

– Как эта штука работает? – спросил Буск, показывая на орудие.

– О, очень просто. Берете стандартный патрон, вставляете в этот механизм… – Он подхватил с земли маленький металлический цилиндр, здесь их были разбросаны сотни и тысячи. – Потом получившуюся конструкцию вставляете вот сюда, в верхней части орудия.

Подошел Летучий Мундир.

– Кто он? – мрачно спросил он. – Дезертир?