Эти ракеты позволят получить высоты, недоступные стратостатам.

В середине 1935 года Клеймёнов с целью затормозить решение этой проблемы передал ведение работ Королёву. Королёв, будучи участником нашей контрреволюционной организации, умышленно затягивал проектирование, не давал на эту работу конструкторских сил и задерживал лабораторию испытания.

В конце концов в феврале 1936 года когда проект был готов и чертежи сданы в производство я дал указания мастерским выполнять этот заказ во вторую очередь.

Таким путем изготовление ракет было затянуто – до конца 1936 г.

После того как умышленная затяжка с доводкой высотной ракеты стала для всех ясной, работа по ракете у Королёва была из’ята и передана в группу инженера Костикова, который ее подготовил к испытаниям в ноябре месяце 1937 года.

Таким образом эта тема нами была затянута примерно на один год.

Для того чтобы вредительская работа не бросалась в глаза, мы с Клеймёновым для оправдания бездеятельности института перед контролирующими организациями представляли очковтирательские доклады о полученных, якобы, институтом «достижениях», об огромном значении этих «достижений» для обороны страны и тут же приводили об’ективные причины препятствующие, якобы еще более успешному развитию работ.

Такими причинами мы обычно выставляли недостаток средств и оборудования.

Протокол записан с моих слов правильно и мной прочитан.

Г. Лангемак

Допросили: Зам. нач. 12 отд. 3 отдела ГУ. Г.Б. Н.КВ.Д.

Старший лейтенант государственной безопасности

(Антонов)

Оперуполномочен. 12 отд. 3 отдела ГУ. Г.Б.

Младший лейтенант государственной безопасности

п/п (Шестаков)

______________________________________________________________________

«Протокол допроса подследственного Г.Э. Лангемака от 15.12.1937», ЦА ФСБ РФ, архивно-следственное дело № Р-3284 Лангемака Георгия Эриховича, лл. 11–27.

В партком ВКП(б) НИИ № 3

ЗАЯВЛЕНИЕ

от члена ВКП(б) с 1922 г.

№ 0050652 КОСТИКОВА А.Г.

Раскрытие контреволюционной троцкистской диверсионной вредительской шайки, их методов и тактики настойчиво требуют от нас, вновь еще глубже присмотреться к нашей работе, к лицам, возглавляющим и работающим на том или ином участке Ин-та. Конкретно я не могу указать на людей и привести факты, которые давали бы достаточное количество прямыхулик, но по моему мнению, мы имеем ряд симптомов, которые внушают подозрения и навязчиво вселяют мысль, что у нас не все обстоит благополучно. В основном, мне кажется, что методы руководства работой и вся наша система направлены на занижение темпов в работе и на неправильное ориентирование.

Коротко изложу свои соображения и при необходимости я постараюсь изложить и обосновать более подробно. Начну по порядку и с более известных мне участков работы, ракеты на жидком топливе.

Эти вопросы имеют уже большую давность, но результаты настолько мизерны, что трудно поверить, чтобы люди технически грамотные и преданные могли до сих пор упорно топтаться на месте. Работы по двигателям на жидком топливе начаты Глушко В. В Ленинграде (Газодинамическая лаборатория) еще в 1928 году. Причем, он начал работать сначала с одним топливом (бензин-жидкий кислород), а затем кажется в 1929 году перешел на керосин-азотная кислота. Таким образом, в течение 7 лет ведется работа целой группой людей под руководством Глушко над освоением двигателя и нужно сказать, до сих пор этот вопрос не решен. Вокруг работ Глушко в прошлом, и даже теперь создана большая шумиха. Этот человек и в ГДЛ и в Институте расценивается со стороны дирекции очень высоко. Достаточно сказать, что Глушко все время получает высокую персональную ставку, и в прошлом даже состоял на Инснабе.

Что же мы имеем, в самом деле? Где причины, которые тормозят более быстрое развитие и решение вопроса?

Легко установить по документам, что в течение ряда лет, как например, 1932-1933-34 и даже 1935 работа велась, по-моему, умышленно кустарно, чтобы легче было скрыть действительное положение вещей. Фактически никаких успехов не было, были организованы, возможно, случайно удачные демонстрации работы двигателя, а на этой основе, по-моему, близкие ему люди, в лице КЛЕЙМЕНОВА и ЛАНГЕМАКА окружили ореолом славы. В течение 1935 г. и 1936 г. целый сектор, возглавляемый Глушко, занимался проектированием и расчетами двигателей. А когда во второй половине 1935 г. приступили к испытаниям, то практически не было ни одного, которое не сопровождалось взрывом, который уничтожал целиком весь объект и даже частично оборудование. Странное явление, до взрыва и КЛЕЙМЕНОВ и ЛАНГЕМАК и сам ГЛУШКО рекламировали этот двигатель, как чудо техники, за что, пожалуй, десяток раз ГЛУШКО премировали, вдруг на опыте оказался просто-напросто снарядом, разрывающимся с колоссальной силой при пуске. Весь 1935 год ГЛУШКО со своим сектором был занят изучением причин взрыва. Наконец было торжественно установлено, что запуск двигателя должен происходить при условии сильного очага пламени, при котором не могло бы возникнуть такого положения, чтобы частицы распыленной смеси находились не воспламененными во взвешенном состоянии в объеме камеры. Была выработана инструкция пуска двигателя, в которой гласит «зажигание должно быть при помощи специальной шашки, дающей большой очаг пламени и подача топлива в камеру должна нарастать постепенно, т. е. с определенного пускового давления в баках топлива (8-11 атм.)».

В 1936 г. взрывов не повторялось. В октябре месяце ГЛУШКО предъявил к сдаче двигатель объект № 202, который удовлетворял техническим требованиям, предъявляемом заказчиком (внутренним – группа КОРОЛЕВА). Были произведены сдаточные испытания, и двигатель был принят. ГЛУШКО был премирован дирекцией, дирекция разразилась приказом, в котором двигатель был назван именем ГЛУШКО. Через несколько дней (10–15) ГЛУШКО внес в программу продолжение испытаний этого двигателя. Я согласился с этой программой, но откровенно говоря у меня было сомнение в конечной отработке этого двигателя. Правда, меня КОРОЛЕВ довольно странно предупредил, что «имейте ввиду, что этот двигатель через 15 дней будет установлен на объект по заказу Технического Управления».

Первые испытания после сдачи производились в моем присутствии и двигатель отработал кажется 90 секунд благополучно. При повторных испытаниях в тот же день вечером, в которых участвовал сам ГЛУШКО и инженер ШИТОВ, двигатель взорвался. Согласно акта, написанного ГЛУШКО и ШИТОВЫМ, а также со слов тов. ШИТОВА явствует, что двигатель был запущен при условии грубых отклонений от инструкции. При опросе самого ГЛУШКО он указал, что он «нервничал и подал топливо в камеру преждевременно, в результате чего произошел взрыв». Акт со своим заключением я направил к КЛЕЙМЕНОВУ, после чего последовал приказ о выговоре и удержании стоимости объекта с ГЛУШКО, последнее, по моему мнению, снято, так как не проводится в жизнь.