обоим было далеко до опытных рамудои. Они попытались развернуть челнок, чтобы вернуться вверх по течению и направить суденышко в нужный им проток. К сожалению, они не сообразили, что можно было просто начать грести в другом направлении, ведь корма у челнока почти такая же острая, как нос.

Их развернуло поперек течения. Джондалар все кричал Тонолану, что нужно приналечь, и Тонолан начал терять терпение. В это время к ним постепенно приближалось могучее дерево, тяжелое, насквозь пропитавшееся влагой, погруженное глубоко в воду, и его извилистые корни увлекали за собой все, что попадалось на пути. Братья заметили его, но слишком поздно.

Когда зазубренный конец огромного ствола, почерневшего в местах, опаленных молнией, протаранил тонкий борт челнока, послышался оглушительный треск. Вода хлынула в пробоину и быстро залила маленькое суденышко. Влекомое течением дерево неуклонно продолжало свое движение. Длинный корень, торчавший вверх, конец которого находился у самой поверхности воды, вонзился в тело Джондалара между ребрами, и он едва не задохнулся от боли. Тонолан едва не лишился глаза, но отделался длинной царапиной на щеке.

Внезапно оказавшись в холодной воде, братья поплыли, цепляясь за дерево, горестно оглядываясь на пузырьки, поднявшиеся на поверхность воды в том месте, где челнок вместе со всеми их вещами, надежно прикрепленными к суденышку, опустился на дно реки.

Тонолан услышал, как Джондалар застонал от боли.

– Что с тобой? – спросил он брата.

– Один из корней угодил мне между ребрами. Думаю, все обойдется, хотя болит здорово.

Тонолан начал продвигаться вдоль дерева в надежде обогнуть корневую систему, и Джондалар последовал его примеру, но их все время сносило течением обратно, и они вновь оказывались рядом со стволом дерева, окруженным разными обломками. Внезапно дерево зацепилось корнями за подводную мель. Струи воды, огибавшие дерево и проникавшие сквозь похожую на крупную сетку корневую систему, вытолкнули на поверхность предметы, которые оказались прижаты течением к подводной части ствола, и прямо перед Джондаларом закачалась на небольших волнах раздувшаяся туша оленя. Он напрягся в попытке избежать столкновения с ней и тут же ощутил сильную боль в боку.

Дерево осталось позади, а братьям удалось доплыть до узкого островка, расположенного посреди протока. На нем росли молоденькие ивы, но с первого взгляда становилось ясно, что он не сможет послужить надежным прибежищем и через недолгое время скроется под водой. Расположенные по его краям кусты и деревца кое-где уже погрузились целиком. На ветвях не было ни почек, ни молодых листиков, и некоторые из деревьев, корни которых уже лишились опоры, низко склонились над стремительным потоком. Братья с трудом ступали по вязкой болотистой почве.

– По-моему, нам надо попытаться найти более сухое место, – сказал Джондалар.

– Но ведь тебе очень больно, и, пожалуйста, не старайся делать вид, будто ты прекрасно себя чувствуешь.

Джондалар признался, что ему и вправду приходится нелегко.

– Но оставаться здесь никак нельзя, – добавил он.

Они погрузились в холодную воду и поплыли прочь от острова. Течение оказалось сильнее, чем они ожидали, и, прежде чем им удалось выбраться на сушу, их снесло далеко вниз. Усталые, замерзшие братья с разочарованием обнаружили, что опять очутились на узеньком островке. Он был длиннее и шире предыдущего, и поверхность его находилась чуть выше уровня воды в реке, но и здесь почва оказалась топкой, и они нигде не нашли сухого хвороста.

– Мы не сможем развести здесь костер, – сказал Тонолан. – Придется отправиться дальше. Карлоно говорил тебе, где расположена стоянка людей племени мамутои?

– У северного края дельты, невдалеке от моря, – ответил Джондалар и с тоской бросил взгляд в ту сторону. Боль в боку стала сильнее, и он засомневался в том, что сможет переплыть через еще один проток. Повсюду, куда ни кинь взгляд, стремительные воды, скопившийся в затонах сор, а кое-где чахлые деревца, пустившие корни на островах. – Не знаю, как долго придется до нее добираться.

Они отправились на северный берег островка, слыша, как хлюпает вязкая почва у них под ногами, а затем прыгнули в холодную воду. Заметив чуть ниже по течению скопление деревьев, Джондалар поплыл к ним. Пошатываясь и тяжело дыша, братья выбрались на песчаный берег. Струйки воды сбегали с их длинных волос, а кожаная одежда промокла насквозь.

Послеполуденное солнце показалось в просвете между тучами и озарило все вокруг золотистым светом, но лучи его не несли с собой тепла. Внезапно с севера налетел порыв ветра, и братьев обдало холодом, от которого не могла защитить промокшая одежда. Они знали, что нужно все время двигаться, чтобы не замерзнуть, но запас сил был почти на исходе. Дрожа и поеживаясь, они направились к редким кустикам ольхи, чтобы хоть как-то укрыться от ветра.

– Давай устроим привал здесь, – сказал Джондалар.

– Еще не стемнело. Я предпочел бы отправиться дальше.

– К тому времени, когда мы соорудим укрытие и, может быть, разведем огонь, уже станет темно.

– Возможно, нам удастся отыскать стоянку людей племени мамутои еще до наступления темноты, если мы не станем тут задерживаться.

– Тонолан, у меня вряд ли хватит на это сил.

– Тебе очень плохо? – спросил Тонолан.

Джондалар приподнял край рубахи. Края раны, из которой явно вытекло немало крови, успели побледнеть, кровотечение прекратилось, поскольку внутренние ткани разбухли от влаги. Заметив дыру в кожаной рубахе, он подумал: уж не сломано ли у него ребро?

– Мне бы не помешало отдохнуть и погреться у огня.

Они огляделись вокруг. Повсюду потоки бурлящей мутной воды, постоянно меняющиеся очертания перекатов, дикая неприхотливая растительность, стволы поверженных деревьев, чьи корни порой зацеплялись за неровное дно, задерживая их на месте. Вдали, на более крупных островах, виднелись зеленые кусты и деревца.

Камыши и болотные травы росли повсюду, где им удалось укорениться. Невдалеке виднелись заросли осоки, стебли которой достигали трех футов в высоту, – ее вытянутые листья обладали куда меньшей прочностью, чем казалось, – и такие же высокие ростки тростникового аира с длинными, похожими по форме на клинок листьями, а между ними находились участки земли, из которой, словно ворсинки, торчали побеги остроконечного тростника высотой всего в один дюйм. На зыбкой почве у самого края воды колыхались стебли тростникового проса, рогоза и пушистые хвощи. Эти травы достигали в высоту десяти футов, и человек по сравнению с ними казался карликом. А еще выше в воздухе реяли фиолетовые кисточки фрагмитовых тростников с жесткими листьями – верхушки их стеблей находились на расстоянии тринадцати футов от земли, а иногда и больше.

У братьев не осталось ничего, кроме одежды. Когда челнок затонул, вместе с ним ко дну пошли все их вещи, даже