Они тихо лежали, обнявшись. В тот миг оба унеслись высоко и далеко от города Шанхая.

Возможно, из-за того, что его номер находился на таком высоком этаже, Чэню вдруг показалось, будто окно облепили белые облака, они давят на его покрытое испариной тело в мягком лунном свете.

– Мы превращаемся в облака и дождь, – прошептал он.

Лин что-то односложно произнесла в знак согласия и уютно положила голову ему на грудь, снова накрыв его волосами. Она лежала и смотрела ему в глаза.

Их ступни соприкоснулись. Легко коснувшись ее стопы с высоким подъемом, он нащупал песчинку между пальцами ее ног. Песок Шанхая – а не парка «Южное море» в Запретном городе.

Вдруг они услышали в коридоре чьи-то шаги. Потом, очевидно, служащий отеля звякнул связкой ключей. Повернулся ключ в замке – один, потом второй раз – это открывали номер напротив. Ожидание еще больше обострило их чувства. Лин свернулась калачиком рядом с ним, положив голову ему на плечо. В ее чертах появилось нечто новое, чего он раньше никогда не видел. Такое ясное, такое безмятежное. Осеннее ночное небо Пекина, на котором смотрят друг на друга Пастух и Ткачиха; мост из черных сорок, перекинутый через Серебряную реку Млечного Пути.

Они снова обнялись.

– Ожидание того стоило, – тихо проговорила она. И сразу заснула. За окном о чем-то тихо шептались звезды.

Чэнь осторожно сел, взял с ночного столика блокнот и начал писать; свет лампы струился сверху, как вода. Тишина вокруг них, казалось, была исполнена жизнью. С кончика его пера изливалась буквально лавина образов… Потом он повернулся и увидел на подушке ее мирное лицо. Невинность ее ясных черт, темно-синей ночи высоко над фонарями Шанхая преисполнилась для него волнами нового смысла.

Ему казалось, будто строки диктует ему какая-то высшая сила. Просто он оказался здесь с ручкой в руке… Он не помнил, когда заснул.

Его разбудил звонок телефона, стоящего на прикроватном столике.

Толчком пробудившись ото сна и поморгав, он понял, что Лин больше нет рядом. Смятые белые подушки у изголовья еще хранили отпечаток ее головы – мягкие, похожие на облака в первых лучах солнца.

Телефон не умолкал. Громкий резкий звонок ранним утром показался ему дурным предзнаменованием. Чэнь снял трубку.

– Старший инспектор Чэнь, все кончено, – услышал он хриплый голос Юя – похоже, Юй тоже не спал в эту ночь.

– Что значит «все кончено»?

– Все. Суд завершился. У Сяомина приговорили к смерти; он признан виновным во всех обвинениях. Его казнили сразу после суда – часов шесть назад. Все. Точка.

Чэнь посмотрел на часы. Начало седьмого.

– У не подавал апелляцию?

– Здесь особый случай. У компрометировал партию. Никаких апелляций. У прекрасно все понимал. И его адвокат тоже. Это ни для кого не секрет. Апелляцию в любом случае отклонили бы.

– Значит, ночью его казнили?

– Да, всего через несколько часов после вынесения приговора. Только не спрашивайте почему, товарищ старший инспектор.

– Ну а Го Цзян?

– Его тоже казнили – в то же время и в той же камере. – Что?! – Чэнь был не просто потрясен – известие ошеломило его. – Но ведь Го никого не убивал!

– Знаете, каким было самое суровое обвинение прот ивУ и Го?

– Каким?

– Моральное разложение из-за тлетворного буржуазного влияния Запада.

– Юй, нельзя ли поподробнее?

– Можно, конечно, но всю политическую чепуху вы прочтете в газетах. Наверняка самые крупные заголовки. Отчет о процессе появится в «Вэньхуэй дейли». Процесс положил начало всекитайской кампании против КПЗ – коррупции и преступлений из-за тлетворного влияния Запада. О кампании официально объявил ЦК КПК.

– Значит, дело все же оказалось политическим!

– Да, секретарь парткома Ли прав. Это политическое дело, как он и утверждал с самого начала. – В голосе Юя слышалась нескрываемая горечь. – Какую большую работу мы проделали!

Чэнь спустился вниз. Он снова увидел Лин в вестибюле отеля.

Несколько членов американской делегации собрались вокруг стойки, любуясь свитком Великой стены, вышитым по сужчоускому шелку. Лин переводила. Вначале она его не заметила. В утреннем свете она была бледна, под глазами проступили темные круги. Чэнь не знал, когда она покинула его номер.

На ней была розовая национальная юбка; в разрезах виднелись ее стройные ноги. На плече висела маленькая соломенная сумочка; в руках она держала бамбуковый чемоданчик. Представительница Востока среди представителей Запада. Скоро она уедет вместе с американской делегацией.

Чэнь любовался ею, стоящей в потоке утреннего света, и таял от благодарности.

Она не сразу подошла к нему. Как только она освободилась, он спросил:

– Ты позвонишь мне, когда вернешься в Пекин?

– Конечно позвоню. – Помолчав, она добавила: – Если ты не против.

– Как ты можешь сомневаться? Ты столько для меня сделала…

– Не надо. Ты ничем мне не обязан.

– Значит, мы увидимся в Пекине, – сказал Чэнь. – В октябре. А может, и раньше.

– Помнишь стихи, которые ты читал мне в тот день в парке «Северное море»?

– В тот день – да, помню.

– Значит, мы расстаемся всего на пару месяцев.

К ней, шаркая и чуть прихрамывая, подошла низенькая американка:

– Мы уже сделали все, ради чего сюда приехали?

– Да, я уже сделала все, ради чего сюда приехала, – ответила Лин, глядя на него. Затем она отвернулась и присоединилась к своей делегации.

На улице было яркое солнечное утро. На улице Нанкинлу делегацию ждал серый микроавтобус. Лин села последней; в руке она несла чей-то кожаный чемодан. Когда микроавтобус отъезжал, она опустила стекло и помахала ему рукой.

Чэнь смотрел, как микроавтобус уезжает.

«Я уже сделала все, ради чего сюда приехала». Вот как она сказала.

Ради чего она сюда приезжала? Хотелось бы ему сказать так же. Но он не мог.

То, что между ними было… Возможно, это больше никогда не повторится. Невозможно предугадать будущее. Чэнь знал одно: в одну реку нельзя войти дважды.

Однако пора было спешно возвращаться в отель. Съезд закончился, и делегаты начали разъезжаться. Как представитель принимающей стороны, хозяин, Чэнь обязан был попрощаться с коллегами и вручить подарки от имени управления полиции Шанхая. Улыбаясь, пожимая руки одному делегату за другим, Чэнь понял: его отправили в отель «Гоцзи», чтобы убрать с дороги.

Только к полудню удалось спуститься вниз, к газетному стенду в вестибюле. Перед ним толпилось несколько человек; толкаясь, все читали сегодняшний номер «Вэньхуэй дейли». Чэнь издали заметил огромный красный заголовок. «КОРРУПЦИЯ И ПРЕСТУПЛЕНИЯ, СОВЕРШЕННЫЕ ПОД БУРЖУАЗНЫМ ВЛИЯНИЕМ ЗАПАДА»