Вино с устрицами не идет, да и вообще пить здешнее паршивое французское вино у него не было ни малейшего желания.

Рюмон вместе со своей девицей сидели за столиком в глубине. Помещение было громадное, и посетителей, наверное потому, что время еще раннее, было не так уж и много.

Устричный бар освещен был довольно скудно, и с их места ни Рюмону, ни его спутнице его точно не разглядеть.

Этот ресторан славился устрицами, креветками и другими продуктами морского промысла. И недаром: шеф-поваром здесь был испанец по имени Домингес. И не только в этом ресторане: во многих ресторанах высшего класса шеф-поварами были испанцы, итальянцы или греки – выходцы из Средиземноморья. Если бы не они, питание англичан, с их и так чрезвычайно скудным меню, стало бы просто невыносимым.

Когда Маталон поднес ко рту пятую устрицу, Тикако встала со стула.

Маталон положил раковину на блюдце.

Девица шла прямо к нему. Видимо, она направлялась в уборную, но, чтобы попасть туда, ей нужно было спуститься по узкой лестнице, находящейся как раз между помещением ресторана и устричным баром.

Если внизу захватить ее, потом можно будет подняться по лестнице рядом с кухней и вывести ее незаметно на улицу.

Маталон запустил в рот последнюю устрицу, сосредоточенно прислушиваясь к шагам спускавшейся по лестнице девицы. Шаги постепенно затихли.

Маталон слез с высокого стула и направился следом за Тикако.

Внизу никого не было.

Глядя на дверь женской уборной, Маталон сунул руку в карман куртки. Его пальцы сомкнулись на рукоятке ножа.

Удостоверившись, что на ведущей вверх темной лестнице по-прежнему никого не было, он решительно протянул руку к двери.

– Уборная для джентльменов – вот тут, сеньор. Маталон вздрогнул и обернулся.

Перед дверью мужской уборной стоял низенький человек с поварским колпаком на голове. Он вытирал руки передником.

Разглядев Маталона, он весь расцвел.

– Ола, Маноло! Это ты, что ли?

На лбу Маталона выступил холодный пот.

Это был шеф-повар Домингес. Маталон вспомнил, что, когда он обедал здесь в тот раз, Домингес подошел к его столику поговорить.

– Ола, Домингес.

Сдержав волнение, Маталон пожал руку шеф-повару. В тот раз он, кажется, назвался Маноло – фамилию он уже вспомнить не мог.

– Давно тебя не видел, Маноло! Вишь, усы какие отрастил – я тебя едва узнал. Ну, рассказывай, как поживаешь? – радостно проговорил шеф-повар, тряся руку Маталона.

– Неплохо, неплохо. Ты и сам, вижу, в добром здравии, а?

Шеф-повар пожал плечами:

– У меня последнее время что-то печень барахлит… Врачи, знаешь, пить запретили.

Пока они беседовали, сзади открылась дверь женской уборной, и затем послышался звук шагов поднимавшейся наверх девицы.

Черт возьми, что за невезение!

Из-за этого типа упустил такой шанс.

Когда Тикако вернулась, как раз подали горячее.

Рюмон заказал дуврскую камбалу в гриле.

Тикако, глядя на поставленную перед ней тарелку с жарким из шотландской куропатки, вздохнула:

– Какая огромная порция. После супа из омаров со сливками в меня уже, кажется, ничего не влезет.

– Еще бы, он был тяжеловатый. Но шотландской куропаткой полакомишься не каждый день.

– Тоже верно…

Рюмон налил в бокал вина.

– Французское вино мне что-то не нравится. Любая испанская дешевка и то лучше.

– Тогда советую не особенно налегать. Мы ведь скоро поедем на важную встречу.

– Потому я и заказал маленький кувшинчик.

Отрезав небольшой кусок куропатки, Тикако положила его Рюмону на тарелку.

– Попробуй.

Рюмон положил кусок в рот.

– Недурно. И вкус не такой уж резкий.

– Все ругают английскую еду, а вот я думаю, что не так уж она и плоха. Но кроме того, в Англии так много ресторанов иностранной еды, что выбирать – одно удовольствие.

– У этого ресторана тоже еда то ли итальянская, то ли испанская. Да и упор здесь, видно, делают на морские блюда.

– Я слышала, что давным-давно в квартире над рестораном жил Грэм Грин и часто приходил сюда поесть.

– Верно, так и есть. Помнишь, этот ресторан вскользь упоминается в «Человеческом факторе».

– Помню. Потому я и хотела сюда заглянуть. Но как нам все-таки повезло: нашелся столик.

– И с отелем «Браунз» тоже… У нас со вчерашнего вечера настоящая полоса везения.

– Со вчерашнего вечера… и правда… – проговорила Тикако и покраснела.

Рюмон тоже покраснел и сменил тему:

– Слушай, а у Грэма Грина ведь тоже в фамилии на конце «е» было, да?

Тикако пригубила вино.

– Интересно, эта Леонора Грин, к которой мы сейчас поедем, что ей известно про Гильермо?

– Я бы сказал – немало. И у меня, кстати, такое предчувствие, что он еще жив.

– Откуда?

– Сама подумай: если бы его уже не было в живых, Леонора вполне могла бы сказать об этом и таким образом отделаться от меня. Именно потому, что он еще жив, она и настроилась на встречу, хотя ей она в тягость.

Тикако задумалась.

– А я все-таки не советую тебе особенно рассчитывать на успех. Не нужно расстраиваться, если твои ожидания не оправдаются.

Район Хаммерсмит находился на окраине города, в нескольких километрах к западу от центра.

За Хаммерсмитским мостом, перекинутым через изогнутую дугой Темзу, начинался тихий спальный район.

Водитель такси лишь мельком взглянул на бумажку, на которой Дональд Грин написал адрес, и безошибочно довез их до цели путешествия, Бернс-Хай-стрит. Лондонские таксисты действительно, полностью оправдывая свою репутацию, держали в голове все улицы города.

Лондон состоял из бесконечного переплетения улиц и площадей, больших и маленьких, делящихся на «авеню», «стрит», «роуд», «лейн», «корт», «гейт», «кросс» и «плейс». Всю эту массу информации трудно запомнить.

Оставив пассажиров в машине, таксист в ближайшем пабе разузнал, где находится склад букинистического магазина Грина. Выяснилось, что склад располагается в конце переулка, начинавшегося у фруктового магазина.

Рюмон и Тикако вышли из машины под дождем и направились в указанный переулок.

Прямо впереди в свете уличного фонаря показалась окаймленная рядом кирпичей белая дощатая стена с вывеской: «Дональд Грин энд Компани».

Подойдя поближе, они увидели в стене маленькую дверцу, в которую можно было войти, только низко пригнувшись.