покрывают ее тело из-за аварии, этого она больше всего стыдится. Она работает сверхурочно, ограждая их от меня, поэтому я изо всех сил стараюсь поклоняться несовершенствам ее кожи. На шрам, который проходит по всей длине ее живота, трудно смотреть, но не из-за его жестокости, а потому, что он напоминает обо всем, что я мог потерять.

Я влюблен в эту девушку, со шрамами и всем прочим.

За последние несколько дней нашего пребывания я понял, что Маккензи и Ава не хотели улетать. Я хорошо понимал это чувство. Покидать рай ради реального мира никто не хочет. Если бы я мог остаться здесь с ними, оберегая их от Дикарей, средств массовой информации, людей, которые печатают истории и хоронят нас во лжи, я бы так и сделал. Но это не наш мир. Это не мой мир.

Свет в салоне тусклый, небо за окном окрашено в пурпурные и оранжевые тона, когда садится солнце. Мой взгляд сужается на тонкие облака, сквозь которые мы летит, мой желудок сжимается от гнева и беспокойства. Дэн позвонил всего за несколько дней до нашего отъезда из Рио из-за инцидента на курорте. Зак проник на территорию и испортил все, что мог, прежде чем его увела охрана.

Это не первая его вспышка. Они случаются все чаще и чаще. Он разглагольствовал в средствах массовой информации о теориях, о том, как мы с Маккензи разрушили жизнь невинного человека. Он злится и набрасывается на меня, потому что постепенно я лишил их всего, в чем он когда-либо полагался на меня. Его действия были главной причиной, по которой я хотел лететь в Рио с Маккензи и Авой. Я хотел дать им передышку, но мне также хотелось поговорить с отцом.

Мне нужно было знать, что он и моя мать будут рядом, чтобы вмешаться и защитить Маккензи и Аву в случае, если что-то случится. Потому что я больше не буду наносить удары. Я заплачу хорошую сумму денег, чтобы посадить Зака и остальных, защищая свою семью.

Бенедикт предложил избавиться от них другим способом, но я отказался. Это мой беспорядок, это мои братья, и я не собираюсь быть трусом и заставлять кого-то другого делать за меня грязную работу. Я избавлюсь от них раз и навсегда, если они будут продолжать угрожать безопасности моей семьи.

И это именно то, что я планирую сделать, как только мы приземлимся. Мне нужно совершить необходимые шаги, чтобы убрать Дикарей из моей жизни.

Я ерзаю на кровати и протягиваю руку, но меня встречают прохладные простыни. При этом мои глаза распахиваются. Требуется секунда, чтобы понять, где я нахожусь и почему кровать рядом со мной пуста.

Я в пентхаусе. Не дома с Маккензи и Авой.

Дом.

Когда ее дом стал для меня домом?

Я делил свое время между пентхаусом и домом в тайне.

Между холмами и домом Маккензи в Калабасасе. Это не идеально, но мы не в том месте, где я чувствую, что изменять жизнь Авы, переселяя их в мой дом разумное решение. Ей нужна стабильность и привычность ее собственного места, и я достаточно хорошо разбираюсь в этом, чтобы понять. Мне не нравится, что приходится проводить так много времени вдали от дома, но в последнее время это стало нормой. Это единственное, что имеет смысл прямо сейчас — оставаться в пентхаусе, когда мне нужно работать допоздна, и оставаться у Маккензи, когда я скучаю по ним.

Также я планирую обсудить это с ней в конце концов, как только мы сделаем следующий шаг в наших отношениях. Я хочу быть с ними все время, и когда все войдет в менее спокойную рутину, я буду обсуждать их переезд, но сейчас мне придется потерпеть.

После полета я попросил Дэна отправиться домой к Маккензи и Аве, а сам направился обратно на курорт, к повреждениям и беспорядку, оставленным мне. Ущерб был не так велик, как я думал, но этого достаточно, чтобы ясно показать, что Зак в отчаянии. Он хватается за соломинку, и скоро у него ничего не останется. У всех них. Никто из них не застрахован от моего гнева.

Я чувствовал себя преданным.

Преданным, что они лгали мне в течение многих лет и заставили защищать их. Я был зол на их дерзость в попытке отнять у меня мою девушку. Хотя мой последний разговор с Винсентом меня не устроил. Он всегда был самым вспыльчивым и непредсказуемым, но казалось, что он изнемогает. И он, казалось, злился, что Зак притворяется им, будто у него не было ни малейшего понятия. Когда его спросили о той ночи, я ожидал, что он промолчит. Только он этого не сделал, и правда была намного хуже, чем мне хотелось верить. Все складывалось. И все это должно было снова разбить сердце Маккензи, поэтому я держал это в себе. Хранил секреты до тех пор, пока я не смогу защитить ее и ее сердце от всех, кто хочет причинить ей боль.

Все, что угодно, лишь бы защитить ее.

Выпрямившись, я откидываюсь на спинку кровати, мой сверхактивный мозг уже погружается в работу и цифры. Скорее всего, я не смогу заснуть в ближайшее время. Всякий раз, когда я сплю с Мак у них дома, у меня нет этой проблемы. Я крепко сплю, но, когда ее нет рядом, я не могу уснуть. Все, что я могу, это думать. Это не дает мне спать всю ночь, пока я пытаюсь найти способы исправить это, сделать все правильно, управляя клубом и курортными сетями.

Я так давно ничего не слышал от Винсента, и это само по себе достаточно компрометирующе, но остальная часть парней… такое чувство, что все разваливается, потому что я влюбился в девушку, которую обидела моя группа друзей. Мои братья.

Я вырываюсь из своих мыслей, когда вижу тень, двигающуюся к кровати. Мои глаза расширяются, когда я понимаю, что это Маккензи.

— Маккензи? Где Ава? — спрашиваю я, оглядываясь по сторонам, будто она собирается внезапно появиться.

Не отвечая, Маккензи присаживается на край кровати, рядом с моими ногами, и смотрит на меня. Она склоняет голову набок и сверлит меня взглядом.

Когда мы смотрим друг на друга, я не могу не чувствовать, что что-то не так, что-то изменилось в ней прямо сейчас. Она уже не та, что прежде. Я, кажется, не могу понять, в чем дело. На ее губах появляется легкая улыбка, и волосы на затылке встают