Бет шла по Фронт-стрит рядом с носильщиком, который вез ее багаж на маленькой ручной тележке. На улице было не протолкнуться из-за людей, уезжающих из Доусона. Бет поняла, что пароход будет переполнен, потому что капитаны, как и все люди, никогда не отказывались от легких денег.

Но, по крайней мере, все они сойдут на острове Сент-Майкл, чтобы отправиться дальше к своей цели.

Бет шла, гордо подняв голову. Может, у нее и было разбито сердце, но она прекрасно выглядела в новом костюме, с волосами, аккуратно заколотыми под шляпкой.

Но все же она боялась встретиться с кем-то из знакомых, которые непременно начнут интересоваться, где Джек.

«Мэйбелин» оказалась небольшим, но крепким с виду пароходиком. В отличие от большинства кораблей, которые плавали здесь в прошлом году, она была почти новой.

Матрос взял багаж Бет и провел ее в каюту, находившуюся на верхней палубе. Она оказалась крошечной: рядом с койками оставался всего фут свободного места. Но посмотрев на забитые людьми нижние палубы, Бет решила, что и это неплохо. Она поставила багаж на нижнюю койку, затем забралась на верхнюю и легла, глядя на причал сквозь крохотный иллюминатор.

Не будь она так несчастна, Бет рассмеялась бы, наблюдая за тем, как люди дерутся за место в очереди за билетами, а затем пытаются подкупить команду, чтобы попасть на борт.

Она не понимала их отчаянного желания. Драться стоило только за тех, кого любишь. Она дралась бы зубами и ногтями, лишь бы спасти Сэма, и отказалась бы от целого состояния, лишь бы только Молли по-прежнему была жива и здорова.

Корабль вздрагивал от стука подбитых гвоздями сапог. За окном мужчина с зычным голосом жаловался на слишком тесную каюту, и матрос прямо предложил ему убираться с корабля, если его что-то не устраивает, и сказал, что продаст его билет другому втридорога.

Затем из общего шума выделился пронзительный голос женщины, возмущавшейся из-за большого количества пассажиров. Она получила тот же ответ, что и мужчина.

Когда раздался рев пароходного гудка, предупреждающий пассажиров о том, что им нужно поторопиться, Бет встала с койки. Ей захотелось в последний раз посмотреть на это место, куда она с таким восторгом отправилась два года назад.

Иллюминатор был небольшим и не открывался. Поэтому ей было видно только то, что происходило прямо перед ним. Сейчас там стояла группа молодых мужчин с вещевыми мешками, теплой одеждой и лопатами. Они до последнего надеялись, что им разрешат взойти на борт.

За ними виднелся салун. Глядя на богато украшенный резной фасад, можно было предположить, что интерьер у него не менее роскошный. Но это было ложное впечатление: внутри он мало чем отличался от обычного сарая. Бет захотелось плакать: этот салун напомнил ей о том, как она обманулась в Джеке, считая его настоящим мужчиной. Она верила, что у него нет фальшивого фасада и ему чужды трюки и уловки. Честный Джек, мужчина, на которого можно положиться, который был ее другом, любовником, всем для нее!

Теперь она не сомневалась в том, что внутри ее растет ребенок Джека. Сегодня утром у нее снова случился приступ тошноты от запаха кофе. Бет знала, что будет любить этого ребенка, несмотря на предательство Джека. И со временем даже сможет простить его отца. Но еще Бет понимала, что больше никогда в жизни не сможет доверять мужчине.

Все плыло у нее перед глазами, потому что их застилали слезы. Вдалеке показался бегущий мужчина. Она увидела его только мельком, но успела заметить, что он высокий и темноволосый.

Бет невольно вздрогнула, но отвернулась от окна, злясь на себя за то, что на миг подумала, будто это Джек.

Но затем до нее донесся крик, и Бет прислушалась. Мужчина кричал, что его билет у жены, и его голос был совсем как у Джека.

Она выбежала из каюты и стремглав помчалась по лестнице, ведущей на нижнюю палубу, где толпились люди.

Каждый дюйм палубы занимали пассажиры и багаж, а за ними Бет увидела команду, которая уже убрала трап и приготовилась отчаливать, и раскрасневшегося запыхавшегося Джека, стоявшего на причале.

— Это мой муж! — крикнула она, перепрыгивая через чемоданы и мешки и расталкивая людей. — Пожалуйста, пустите его на корабль!

Моряки удивленно оглянулись на нее. Джек отошел на несколько шагов, разбежался и прыгнул.

Все пассажиры на нижней палубе одновременно вздохнули. Расстояние между причалом и кораблем быстро увеличивалось.

Бет прижала ладонь ко рту. Ей показалось, что Джек завис в воздухе и сейчас неминуемо упадет в воду. Но он приземлился на палубе, в дюйме от ее края, а затем свалился вперед, на колени. Он был грязный и небритый, но Бет никак не могла на него наглядеться.

— Слава богу, я успел, — задыхаясь, выговорил он. — Ты, наверное, решила, будто я от тебя сбежал!

Даже спустя десять минут, когда они уже сидели в каюте, Джек никак не мог отдышаться.

— Мне нужно было к Озу, — выдавил он. — Вилли Свисток не мог затащить его в лодку.

Ему потребовалось время, чтобы восстановить дыхание и все объяснить.

В ту ночь Джек оставил Бет в номере, а сам вышел прогуляться. Он уже возвращался в отель, но тут его остановил крик Вилли Свистка, получившего это прозвище потому, что он играл на дешевой свистульке. Вилли был бывалым старателем и мыл в окрестностях Доусона золото еще до начала золотой лихорадки.

Раньше вечером Вилли сидел у себя в хижине в лесу, в четырех или пяти милях от участка Оза. Вдруг он услышал лай и царапанье у себя под дверью. Это были собаки Оза, Флэш и Сильвер, которых Вилли сразу узнал. Догадавшись, что они пришли к нему за помощью, он последовал за ними и примерно в миле от своей хижины нашел Оза, лежавшего в подлеске. Тот был сильно избит, почти без сознания и истекал кровью из ножевой раны в груди.

Вилли был коротышкой. Он смог соорудить простую волокушу и с помощью собак дотащил Оза до своей хижины. Но он знал, что не сможет спустить его к реке и погрузить в лодку. Поэтому Вилли заткнул рану Оза старым полотенцем, оставил его вместе с собаками в хижине, а сам поплыл на лодке в Доусон за помощью.

Джек объяснил, что вернулся в отель, чтобы переодеться в старую одежду, но так торопился, что не стал писать записку или будить Бет. Тем более что он все равно рассчитывал вернуться к ней утром.

Они с Вилли добрались до хижины еще затемно, но, осмотрев Оза, Джек понял, что тот может умереть, если они повезут его на лодке в Доусон. Поэтому он как мог перевязал его рану, снова отправил Вилли в город за доктором, а сам остался с Озом.

— Я велел ему зайти к тебе и объяснить, где я, — заметил Джек. — Но этот идиот вылакал по пути бутылку виски, уснул, и его снесло течением. Я застрял в хижине Вилли без лодки, на которой мог бы поплыть за помощью. Впрочем, я все равно не мог оставить Оза. Была уже поздняя ночь, когда Вилли проснулся. Он чуть не умер от напряжения, гребя против течения обратно в Доусон, и позвал доктора. Доктор приплыл на рассвете на своей лодке еще с одним человеком. Я вернулся в город вместе с ними. Как только Оза доставили в больницу, я бросился в «Фэйрвью», но тебя там уже не было.