Ханна опустилась на колени и обняла его. Он закрыл глаза.

Послышались шаги и голоса. Леон звал его:

— Бентцон? Ты там, наверху?

Нильс открыл глаза.

— Бентцон? — снова крикнул Леон.

Но Нильс смотрел только на Ханну. И еще на мягкие танцующие снежинки, висевшие в воздухе между ними.

4 января 2010 года, понедельник

Собираясь уходить из больницы и пакуя чемодан, Нильс четко осознавал произошедшие с его телом перемены. Дело было не только в том, что боли в спине исчезли — ему вообще стало легче ходить, изменилось что-то внутри него. Раньше любые чемоданные сборы сразу напомнили бы ему о путешествии и страх моментально сковал бы тело, как непобедимый противник, изготовившийся завоевать его целиком.

Но теперь все было по-другому. Аккуратно складывая одежду в чемодан, бросая на нее сверху полицейское удостоверение и пистолет, он был совершенно спокоен. Застегивая замок, он по-прежнему не чувствовал никакого страха.

— Вы сегодня выписываетесь? — спросила медсестра, менявшая на кровати постельное белье.

— Да, пора уже. И потом, я ужасно раздобрел на здешних разносолах. — Он похлопал себя по животу.

— Я рада, что вам лучше.

— Спасибо за помощь, — сказал он, протягивая ей руку, но она, к его удивлению, не стала ее пожимать, а вместо этого обняла его.

— Удачи вам, Нильс. — Она улыбалась, но голос ее звучал немного грустно, как будто выдавая, что она будет скучать по нему.

* * *

Ханну должны были выписать только через несколько дней. Нильс зашел к ней попрощаться, принес букет, но в палате не оказалось вазы.

— Положи их тут, пожалуйста, — сказала Ханна, хлопая рукой по одеялу. — Какие красивые. Что это за цветы?

Нильс пожал плечами.

— Я совершенно в них не разбираюсь.

— Я когда-то всерьез собиралась устроить вокруг дачи настоящий сад. Все посадить, все… Ну, сам понимаешь.

Он поцеловал ее в губы. Коротко, тепло и мягко. Получилось немного неуклюже, но сработало — он почувствовал это где-то глубоко в животе.

У него был с собой подарок, завернутый в газетную бумагу.

— Что это? — спросила Ханна, с лица которой до сих пор не сошла краска после поцелуя.

— Открой и посмотри.

Она разворачивала бумагу с детским нетерпением, но настроение изменилось, когда она увидела подарок. Тот самый пистолетный магазин.

— Не бойся, я вытащил оттуда все патроны.

Она взяла его в руки и со вздохом повертела в разные стороны.

— Я была уверена, что умру, — сказала она. — Что так было задумано.

— И в какой момент ты передумала?

Она взглянула на него.

— Знаешь что? Я не передумывала. Я даже не вполне уверена, что это я вынула из пистолета магазин. Может быть, это… — Она не стала договаривать предложения и сказала просто: — Я тебя провожу.

* * *

В последние дни они несколько раз обсуждали, что именно случилось тогда на крыше. Каждый раз, когда Нильс спрашивал, кто это сделал, Ханна исправляла его: «Что, Нильс, — Что это сделало».

Нильс ничего не отвечал на это.

* * *

Длинный белый коридор, кишащий врачами, медсестрами, пациентами и их сопровождающими. Сквозь общий гул прорезался вдруг детский плач. Нильс остановился и осмотрелся. Усталая, но счастливая молодая мать шла им навстречу с новорожденным на руках. Она направлялась прямо к Нильсу с Ханной. Нильс повернул голову, чтобы взглянуть на малыша, когда мать проносила его мимо, и, засмотревшись, врезался в медсестру.

— Простите.

Медсетра пошла дальше, но он ее задержал.

— Я хотел спросить…

Она обернулась.

— Где я могу узнать, родился ли здесь ребенок в прошлую пятницу на заходе солнца?

Она задумалась.

— Вам нужно в родильное отделение.

— Спасибо.

Ханна потянула его за руку.

— Что? — спросил он.

— Нильс, ты не думаешь, что это слишком?

— Почему? По-твоему, эстафета не передается дальше?

* * *

Нильс вежливо постучал и, так и не дождавшись ответа, зашел в палату Ханна осталась стоять в коридоре.

Цветы, шоколад, медвежата и крошечная детская одежда. Мать лежала на кровати, обняв своего новорожденного ребенка, и дремала. Молодой отец храпел, сидя в кресле. Под описание приехавшей в больницу в темном грузовике пары, которое дал Нильсу Леон, они подходили идеально. Женщина подняла взгляд.

— Поздравляю, — это было первое слово, которое пришло Нильсу на ум.

— Спасибо, — сказала она, недоуменно глядя на него и пытаясь найти в памяти его лицо. — Мы знакомы?

Нильс пожал плечами и взглянул на просыпающегося ребенка.

— Это мальчик?

— Мальчик, — она улыбнулась. — Очень нетерпеливый маленький мальчик, родился на месяц раньше.

— Пообещайте мне, пожалуйста…

Она смотрела на него с любопытством.

— Если он когда-нибудь, когда станет постарше, будет бояться путешествовать, пообещайте мне не злиться на него.

— Я не совсем понимаю, о чем вы.

— Просто пообещайте мне, и все.

С этими словами Нильс вышел из палаты.

Первое в жизни настоящее путешествие. Большинство помнит это ощущение — то детское предчувствие начинающейся сказки, когда самолет отрывается от земли. И все тебе в новинку: стюардессы, еда, маленькие кружки и пластмассовые приборы, похожие на игрушки из кукольного дома. И ты оставляешь позади все свои тревоги и полагаешься на тех, кто определяет направление и курс.

Венеция

Запах лагуны был не похож ни на один другой запах, который Нильс знавал раньше. Аппетитный и спертый одновременно. Серо-черная солоноватая вода, которая манила так сильно, что лорд Байрон спрыгнул в канал — Нильс только что прочитал об этом в самолете в путеводителе.

Большую часть полета, правда, он просидел, уставившись в окно. Когда они пролетали над Альпами, он плакал, не выдавая этого ни движением, ни звуком. Хорошо, что Ханна с ним не поехала, она бы рассказала ему, что Альпы — не что иное, как две континентальные плиты, сложившиеся вместе, а Средиземное море через несколько сотен миллионов лет исчезнет, когда африканский континент поглотит Европу. Катрине, конечно, не могла ждать так долго, поэтому Нильс заказал билет из Венеции в ЮАР. Лететь предстояло с тремя пересадками, целый день.