– Я не могу бросить Уайтекера на произвол судьбы! Он же ненормальный. С ним надо поговорить.

– Нам это запретили, – сказал Хойт.

– Джон, он уже звонил мне, оставлял сообщения. Я что, должен объявить ему бойкот?

Хойт откинулся в кресле. Сущий абсурд. ФБР не бросает свидетелей посреди расследования. Очень может быть, что за всем этим стоит АДМ. Компания повела дело так, что теперь Уайтекер увидит, что ФБР ему враг, и переметнется на ее сторону.

– Ну, не проявляй инициативы. А если он дозвонится до тебя, никто не запретит тебе его выслушать.

Но этого мало, считал Шепард. Уайтекеру надо объяснить ситуацию при личной встрече. Иначе будет не по-человечески.

В конце концов Хойт уступил. Он разрешил Шепарду поговорить с Уайтекером еще раз и объяснить, почему агенты не могут больше встречаться с ним. При этом должна присутствовать Киллэм, чтобы разговор состоялся при свидетелях. Они не будут обсуждать расследование, Шепард не будет давать Уайтекеру никаких советов и указаний. Тогда они смогут оправдаться перед Ваксманом, сказав, что действовали в духе его распоряжения, даже если не следовали букве.

Мэри Спиринг в то утро обуяло беспокойство. Пошли разговоры, что вести расследование правонарушений Уайтекера поручат Лассару. Чтобы отдел по борьбе с мошенничеством не остался в стороне от сенсационного дела, нужно найти того, кто протолкнет нужное решение.

Обсудив положение дел с Доном Маккеем, Мэри Спиринг позвонила Ваксману. Она глубоко убеждена, сказала Спиринг, что дело Уайтекера нельзя вести тем, кто участвует в расследовании «Битва за урожай».

– Крайне важно, чтобы позиция прокуратуры была безупречной, – говорила она. – Главный свидетель обвинения по делу о серьезном нарушении антитрестовских законов похитил деньги у обвиняемого. Все действия и слова обвинителей по делу Уайтекера будут заведомо вызывать подозрения. Их непременно упрекнут в излишней суровости к свидетелю либо, наоборот, в излишней снисходительности. Это дело должен вести прокурор, который не имеет отношения к антитрестовскому расследованию и пользуется доверием общества.

Спиринг подкрепила свою позицию важным доводом. «Уильямс и Конноли» проявляет беспокойство в связи с возможной коррумпированностью агентов ФБР, ведущих расследование «Битва за урожай». Адвокаты заявили, что не пойдут ни на какие переговоры с обвинением, если этих агентов не отстранят от дела. Поэтому необходимо, настаивала Спиринг, возвести «китайскую стену», через которую к агентам ФБР не будет просачиваться информация о расследовании мошеннической деятельности Уайтекера. Им надо запретить допрашивать свидетелей и перекрыть доступ к документам.

В конце концов Спиринг добилась своего. Уголовное дело против Уайтекера передали отделу по борьбе с мошенничеством. Вокруг него возвели стену молчания. Никто из связанных с «Битвой за урожай» – в том числе, к особой радости Спиринг, Скотт Лассар – больше не получал информации об этом деле и не имел права вмешиваться в него. А о расследовании сговора о ценах, считала Спиринг, можно забыть.

Она решила первым делом договориться о встрече с Уайтекером и наметила ее на ближайший понедельник.

Дон Маккей радовался куда меньше. По его мнению – которое он не высказывал Спиринг, – их отделу это расследование не по силам. Лассар и его команда были профессионалами, они лучше знали участников и обстоятельства дела. Передача дела лишь затягивала расследование.

Но, может, именно тут и зарыта собака.

Маккей подозревал, что правительство подыгрывает «Уильямс и Конноли» и их клиенту, АДМ.

Подъезжая к дому Уайтекера, Шепард надел темные очки. Он позвонил своему свидетелю, как только получил разрешение Хойта. Шепарда, как и было приказано, сопровождала Кейт Киллэм, и он был этому только рад. Разговор предстоял нелегкий.{294}

Оставив машину перед домом, Шепард перекинулся парой слов с вышедшим навстречу Уайтекером. Говорить они решили в конюшне.

Уайтекер, как и договаривались, привел с собой Джинджер. Марк уже сообщил жене о своих признаниях агентам. Оба были напуганы и несчастны.

Шепард представил Киллэм. Все обменялись приветствиями.

– Мой адвокат не советовал мне встречаться с вами, – сказал Уайтекер. – Но я хочу поговорить.

– Мне надо сказать вам кое-что, Марк, – отозвался Шепард. – Теперь, когда вы сделали свои финансовые операции достоянием гласности, мы не можем встречаться, как прежде.

Он объяснил, что больше не имеет права задавать Уайтекеру вопросы об АДМ. Если Уайтекер сам позвонит и станет рассказывать об этом, они не станут его слушать, а если он будет упорствовать, прервут связь.

Уайтекер кивнул.

– По личным вопросам вы можете звонить нам, когда хотите, – рассказать о семье, поделиться своими чувствами. Но не более того.

Уайтекер молчал.

– И поймите, Марк, я говорю это не потому, что я так хочу, – это не я решаю, – сказал Шепард.

Уайтекер, казалось, его не слушал.

– Знаете, Брайан, – сказал он, – я страшно разочарован и не могу успокоиться – и все это из-за сотрудничества с вами. Я хочу сказать, что эти масс-медиа – это просто ужас. Будто была команда «кати баллон на Марка Уайтекера», вот. Это несправедливо. Мика и Терри никто не трогает. Они до сих пор работают в компании, а меня выперли. А вы ничего не делаете, чтобы помочь мне.

– Марк, вы не раз спрашивали меня, что будет, когда расследование станет открытым, а я отвечал вам, что это невозможно предугадать. Никто не знает, как поведет себя пресса, она непредсказуема.

– А как насчет Мика и Терри?

– Чтобы выдвинуть обоснованное обвинение против них, нужно время. Расследование их противозаконных действий продолжается. Нельзя принимать меры без подготовки.

Джинджер расстроилась и заплакала. Ее муж пожертвовал ради сотрудничества с ФБР буквально всем, а его бросили на произвол судьбы.

– Вы не понимаете, во что вы его втянули! Вы не знаете, что ему приходится переносить! – кричала она. – Он работал на вас два с половиной года, он рисковал своей карьерой, а теперь вы не хотите ему помочь.

– Джинджер…

– А эта АДМ, я уверена, выйдет сухой из воды! У них слишком много денег и связи повсюду. Это ужасные люди!

Джинджер рыдала, спрятав лицо в ладонях. Марк просто сидел рядом и смотрел на нее. Шепард решился. Он попросил Уайтекера на минуту выйти. Пожав плечами, тот послушался.

– Джинджер, – сказал ей Шепард, – нам не безразлична ваша с Марком судьба. Именно потому мы и приехали к вам.

Джинджер ответила ледяным взглядом.

– Неужели все, что он сделал для вас, ничего не значит? – спросила она. – Вы просто использовали его и отбросили, когда он стал ненужен.