Последовавшее судебное разбирательство выявило факт давления на родителей с целью организации травли детей Игоря Литвененко. Вовлечение в этот процесс других родителей было затеяно руководством школы, чтобы оградить себя от неудобных вопросов, а также от проверок, которые выявили серьезные нарушения в финансовой деятельности.

К поддержке школьных бюрократов подключились судебные. По наущению чиновников одна из склоненных к клевете родительниц подала в суд на Игоря Литвененко. Не менее услужливый судья Химкинского городского суда потребовал от меня предоставить суду заверенную копию его обращения на мое имя. Я усмотрел в этом нарушение Конституции, устанавливающей неприкосновенность частной жизни, тайны переписки и ограничения на распространение информации о частной жизни лица без его согласия. (В дальнейшем истцу пришлось отозвать свою подпись под доносом, а суду — утвердить мировое соглашение сторон.)

Это была вторая известная мне попытка со стороны суда растоптать положения федерального закона «О порядке рассмотрения обращений граждан Российской Федерации», ст.6, запрещающей преследование гражданина в связи с его обращением в какие-либо органы власти или к должностному лицу, а также разглашение сведений, содержащихся в обращениях. Злоупотребляя правом, судья в сотрудничестве с заявителем превратили защиту прав в полное беззаконие. Увы, в этом их поддерживали и сотрудники московской прокуратуры. Они предоставили копию заявления супругов Литвененко на имя прокурора Москвы должностным лицам, в отношении которых должна была осуществляться проверка. Затем эта копия была передана адвокатам, готовым услужить бюрократии в преследованиях Литвененко за инициативу создания проекта «Собрание родителей». Впоследствии аналогичным образом (и это уже другая история) законодательство было нарушено уже по отношению ко мне-Савеловским судом г. Москвы, а также Минюстом, предоставившим текст моего депутатского обращения для использования против меня должностным лицом, деятельность которого критиковалась в обращении.

В данном случае это был акт политического преследования.

Прокурор г. Москвы в оправдание беззакония со стороны своих подчиненных написал мне: «Федеральным законом РФ № 59 от 02.05.2006 «О порядке рассмотрения обращений граждан Российской Федерации» устанавливается порядок рассмотрения обращений граждан государственными органами, органами местного самоуправления и должностными лицами и не распространяется на обращения, подлежащие рассмотрению в порядке, установленном иными федеральными законами. Поэтому запрос федерального судьи Коржова И.А. о представлении заявления Литвененко подлежит рассмотрению в соответствии с действующим гражданско-процессуальным кодексом РФ. Так, в силу ст.57 ГПК РФ суд вправе самостоятельно запросить доказательство по делу или выдать стороне запрос для его получения, а лицо, у которого находится истребуемое доказательство, обязано передать его в суд. При таких обстоятельствах представление в суд по соответствующему запросу обращения Литвененко не может является разглашением сведений, содержащихся в обращении».

Абсурд этих строк очевиден для всякого думающего человека. Ведь предложенная схема означает, что любой судья может запросить любое обращение гражданина в любой орган власти. Таким образом, обращения граждан перестают быть закрытыми для чиновников, на которых жалуются. Граждане оказываются совершенно беззащитными и против произвола мстящего чиновника, и против злоупотреблений правом в суде! При этом законность попадания любой копии обращения гражданина в руки заинтересованного в его преследовании лица ни судом, ни прокуратурой не рассматривается. Это значит, что внеслужебный сговор чиновников позволяет им корпоративно издеваться над гражданином и привлекать к этому суды, в которых издевательство, по извращенной логике бюрократов всех мастей, задействованных в этом деле, должно приобрести форму законности.

Полную солидарность с этим абсурдом выразил от имени Генеральной прокуратуре первый зам Генерального прокурора А.Э. Буксман, сославшийся на закон «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», который, будто бы, также снимает любые ограничения на разглашения сведений из обращений граждан. Якобы, адвокат совершенно свободен в запросе любых документов в органах власти, а те обязаны выдавать эти документы или заверенные копии.

Особую подлость всей этой псевдоюридической казуистике придавал тот факт, что судебный иск был формой упреждающих действий со стороны заявителя, которая решила с применением силы оказать нечто вроде «воспитывающего воздействия» на дочерей И.Литвененко (в родительском доносе это называлось «провести соответствующую беседу»). Документы, положенные в основу иска, не моги быть почерпнуты из электронных ресурсов, на которых они не публиковались. Очевидно, Департамент сумел найти подходы к московской прокуратуре и думской канцелярии, чтобы получить копии, необходимые для процесса. Дирекция школы, вместо того, чтобы погасить конфликт и пресечь попытки физического давления на сестер Литвененко, сдала все документы противной стороне и ее адвокатам, появившимся в этой истории явно не по воле возмущенной родительской общественности, а по воле чиновников Департамента. То же самое сделали московские прокуроры, продемонстрировавшие солидарность бюрократии в борьбе против граждан. Все это делалось под видом проведения проверки по депутатскому обращению, которое было направлено мной в Минобразования и Московскую прокуратуру, но пришло к тем, кого надо было бы гнать поганой метлой подальше от школы.

Анализ документов переписки с органами власти показал, что одной из структур, в рамках которых происходит организация противодействию инициативам родителей и их попыткам защищать права своих детей, оказалась Комиссия по соблюдению гарантий прав несовершеннолетних на получение общего образования — структура Департамента образования г. Москвы, Именно здесь вне всяких регламентов оказывались документы, направленные клеветниками в различные инстанции, и вырабатывалась стратегия дальнейшего бюрократического давления и дискредитации проекта «Собрание родителей».

Появление бессовестных доносов с десятками подписей стало возможным в связи с отсутствием органов школьного самоуправления, предусмотренных законом «Об образовании». Недопущение контроля со стороны родительской общественности обеспечивало коррупционером продолжение произвольного изъятия денег у родителей под любыми предлогами.

В рамках проекта «Собрание родителей» были выявлены многочисленные факты нарушения законодательства Российской Федерации, связанные с отсутствием самостоятельных счетов общеобразовательных учреждений Москвы в органах казначейства, а также установлена незаконность существующего порядка обеспечения безопасности школ г. Москвы.

Система критериев конкурсного отбора общеобразовательных учреждений для финансирования в рамках национального проекта «Образование» включала наличие самостоятельного баланса и обеспечение условий безопасности участников образовательного процесса, а также интегральный критерий наличия открытого демократического государственно-общественного характера управления образованием. Однако текст приказа, утверждавшего эти критерии, представленный на юридическую экспертизу в Министерство юстиции, подвергся изменениям. Критерии обеспечения безопасности учащихся во время нахождения их в образовательных учреждениях, а также наличие самостоятельного баланса образовательного учреждения были исключены.