Бонэм знал, что парни из службы безопасности при любом удобном случае показывают свои удостоверения. Часто отставные копы на концертах отбирали травку у подростков, а потом делили ее между музыкантами и командой. Так и сейчас, Джек Келли использовал связи, пробил тачку по номерам и разыскал ее владельца.

«Корвет» не продавался. Но стоило Бонзо предложить 18 тысяч долларов наличными, что было раза в два выше номинальной стоимости, сделка сразу состоялась. И не важно, что у Джона отозвали британские права и вождение в Штатах ему было запрещено. Главное, что машина теперь принадлежала ему. Он нанял человека, согласившегося перегнать машину в Лос-Анджелес, где она пять дней дожидалась нового хозяина в гараже «Хаятта».

[3]

Всем страсть как хотелось вернуться в Лос-Анджелес, в дом вдали от дома, где Led Zeppelin органично вписывались в будничный цирк. Шумная клубная сцена была их естественной средой обитания. Там никто не обращал внимания на возмутительное поведение. Наркотики были в изобилии и появлялись по щелчку пальцев, у всех в крови пульсировала музыка, а граница между фантазией и реальностью была размыта.

9 марта 1975 года Led Zeppelin со свитой помощников, функционеров, поклонниц, журналистов, наркоторговцев и всевозможных прихлебателей переехали в особо охраняемое логово на восьмом, девятом и одиннадцатом этажах «Continental Hyatt House». Только Роберт Плант предпочел более скромное жилье у подружки в Малибу. Джимми Пейдж и Питер Грант заняли по два люкса. Один считался официальным, а другой служил укрытием, где они спали вдали от ночных буйств Бонзо. По словам Ричарда Коула, несколько других номеров пустовали, что позволяло оперативно менять «девушек, которых мы приводили на ночь».

Образ жизни Джимми напоминал нелепую комедийную сценку, где герои мечутся между комнат, хлопая дверьми. В одном номере он развлекался с несвязанной обязательствами женой Ронни Вуда, Крисси; Лори Мэттикс пряталась в комнате на нижнем этаже, а в любой момент могла нагрянуть Биби Бьюэлл. Еще одним завсегдатаем Джимми и, по совместительству, поставщиком героина, стал Джим Остерберг, более известный как Игги Поп.

Что касается наркотиков, то теперь на гастроли ездил личный врач группы Ларри Бэджли, талантливо выписывающий рецепты по первому требованию. Дэнни Маркус тоже никогда не подводил ребят и всегда доставал отличную дурь. А по указанию Джимми, Грант пригласил своего соседа Дэйва Нортовера стать помощником Джона Пола. «Когда-то я был физиком», – объяснял свое место в свите Нортовер. Но когда Джи представил его ребятам, им послышалось «фармацевт» вместо «физик». «Джимми навострил уши и сказал: “Возьми его с собой!”»

«Невозможно описать, сколько там было наркоты, – вспоминает Бенджи Ле Февр. – Из-за этого турне превратилось в кошмар. В деле были все – группа, Джи, Рикардо. Больше никто ничего не контролировал. Наркотики стали монстром, пожирающим все на своем пути».

Даже рутинные перелеты могли обернуться катастрофой. День 10 марта, когда Led Zeppelin выступали на Западном побережье в Сан-Диего, чуть не стал черной страницей в истории музыки. Ричард Коул организовал автоколонну из шести лимузинов, отбывающую от «Хаятта» с кучкой групи, буквально дерущимися за драгоценные места. Вместо вполне логичной двухчасовой поездки по Пятой магистрали в южном направлении, Рикардо решил организовать перелет на частном самолете музыкантов. Его даже не смутил буйствующий на Юге грозовой фронт. Непогода настигла их сразу, как только самолет поднялся в воздух. Вдоль крыльев сверкали молнии, и турбулентность болтала самолет в течение всего полета. В салоне, то и дело, раздавались молитвы высшим силам. Двадцатиминутный полет казался вечностью, знатно пощекотав нервы пассажирам. Даже посадка сопровождалась непроизвольными и нечленораздельными выкриками.

Радость от такого перелета совершенно отбила у Led Zeppelin желание играть. Слишком много нервов они потратили в воздухе. Питер Грант решил поднять им настроение, и прежде чем на спортивной арене Сан-Диего погас свет, он повел ребят в уборную, чтобы угостить их парой дорожек. Как только прозвучали первые аккорды «Rock and Roll», их сразу же подхватили крылья музыки.

Джимми пытался описать эти метаморфозы. «Это похоже на транс, в голове никаких мыслей, – объяснил он. – Ты начинаешь играть и сливаешься со всеми остальными». В этом нет ничего удивительного, скорее напоминало джазовые ансамбли, что играли со свободными аранжировками, полагаясь на синхронность и интуицию. Но это возможно лишь с музыкантами, которые находятся на одной волне. «Так много импровизации, и всякий раз, когда ты что-то играешь, эти ритмы стаккато сливаются вместе, достигая гармонии. Мы смотрели друг на друга, подмигивали и знали, что это никогда больше не повторится, но это было прекрасно».

Джон Пол согласился: «Мы не планировали соло. Мы рисковали и порой терялись, но стоило импровизации получиться, она приносила ни с чем не сравнимое чувство удовлетворения», – сказал он.

Публика безошибочно чувствовала это. В Сан-Диего они отбросили все здравые мысли и отдались этому высоковольтному трансу. В мгновение ока фанаты повскакивали с мест и бросились на сцену, танцуя и толкая друг друга, как дервиши. Девушки, многие из которых были топлес, взбирались на плечи парней. То тут, то там дети падали в обморок от удушающей жары, и зрители передавали их по рукам в безопасное место у сцены.

Несмотря на истинную причину вдохновения, шоу вышло на славу, и концерт стал одним из лучших в истории группы. «В обмен на потраченные время и деньги, фанаты получили виртуозную демонстрацию хард-рока в исполнении экстраординарных мастеров. Громоподобные барабаны Джона Бонэма, молниеносная гитара Джимми Пейджа, кричащий вокал полуобнаженного Роберта Планта в лучших традициях Дженис Джоплин и уверенный бас, хоть и с зыбкими клавишами, Джона Пола Джонса», – так описывал фурор критик «The San Diego Union».

В целом, темп тура был бешеным, лихорадочным и очень неровным. Слишком много переменных влияли на результат. В один вечер Бонзо мучился с больным желудком, в другой Джимми был слишком пьян, чтобы выкладываться по полной. В Лонг-Бич, в ночь после Сан-Диего, Led Zeppelin нащупали свое дно. Несмотря на то, что группа появилась, опоздав более чем на час, на стадионе чувствовался осязаемый энтузиазм, а вступительный коронный номер – «Rock and Roll» – возымел эффект разорвавшейся бомбы. Невозможно усидеть на месте, когда звучит эта музыкальная феерия. Однако после этого запал иссяк. «Группа пронеслась через “No Quarter”, “Kashmir”, “Over the Hills and Far Away”, “Stairway to Heaven” и другие песни, совершенно не заботясь о том, что они делают», – заметил один уважаемый музыкальный журналист. По какой-то непонятной причине усилители жужжали, как рой разъяренных шершней. Двенадцатиструнка Джимми явно была расстроена, а его соло, изобилующие изъянами, дали другому журналисту «повод усомниться в том, что на сцене действительно был Джимии