— Не мог сказать раньше?

— Думаю, туда стоит заехать, но будь готова обойтись без особого комфорта. Не возражаешь?

— Конечно, нет. Посмотрел бы ты, в каких местах я останавливалась. Не для всех моих историй устраивались увеселительные прогулки с оплаченными расходами, как для этой.

— Пожалуйста, не рассказывай мне о таких вещах. Не могу слышать, что ты была в опасных местах одна. С тобой же невесть что могло случиться!

— Не хочешь слышать, как я жила в одной комнате с…

— Нет! — Он пробормотал что-то еле слышное по-итальянски.

— Представляешь, что в подобной ситуации твои сестры, а тебя нет рядом?

— И это тоже. Но не только. Не хочу думать, что могло угрожать тебе.

— Здесь главное слово могло. Если бы я не умела постоять за себя.

Что касается следующей остановки, она готова смириться с чем угодно, только бы была своя ванная. Теперь каждое утро она по часу или больше не могла выйти из гостиницы. Оставалось надеяться, что утренняя тошнота скоро пройдет. Хорошо еще, что она не длится целый день.

Ей понравилось предложение Рика прервать путь и попробовать домашней еды. Он назвал это agritourismo, сельским отдыхом. Это было хорошим способом по-настоящему познакомиться с жизнью и культурой этих мест.

Дом фермера оказался огромной двухэтажной каменной виллой, окруженной оливковыми деревьями. Синьора Лунетта провела их через сад к двум небольшим апартаментам. К облегчению Лиссы, они были совершенно изолированными. Синьору Лунетту обрадовала довольная улыбка Лиссы, и она оставила их располагаться.

Квартирка была украшена просто, но приятно. Распаковав самые нужные вещи, Лисса вышла на террасу и села на одно из кресел. В тени виноградника было покойно, и она закрыла глаза, слушая птиц. Через некоторое время скрипнула дверь. Это Рик.

— Похоже, что мы здесь единственные гости.

— Тем больше нам достанется еды, — заключил он и сел в другое кресло. — Как насчет небольшой экскурсии?

— С удовольствием. Только надену туфли поудобнее.

Через минуту она присоединилась к Рику, и они пошли искать кого-нибудь из хозяев.

Нашли Джованни, среднего сына, который в сарае помогал отцу доить коров. Спросив разрешения у отца, он повел их осматривать ферму.

Начав с естественного грота, где отжимали оливковое масло, парень затем показал им травы и овощи, выращиваемые для дома и для продажи, цыплят, телят и осликов, а потом и двор с лошадьми, на которых, как он сказал, они могут покататься.

Лисса выросла в городе и никогда даже не стояла рядом с лошадью. Она прожила двадцать шесть лет, не научившись ездить верхом, и у нее не было никакого желания осваивать эту науку сейчас.

Джованни привел их обратно в сарай, где синьор Лунетта готовил коров к выгону на поле.

В углу сарая на соломе свернулась сучка, которая кормила трех щенков.

При виде щенков у Лиссы навернулись слезы.

— Они такие миленькие. — Лисса погладила мать и поласкала каждого из щенков.

Джованни пробормотал несколько слов и пошел поговорить с отцом.

— Что он сказал? — спросила она Рика.

— Что это не рабочие собаки, их нельзя использовать.

— Что же будет с этими тремя?

Рик не ответил, и у Лиссы снова навернулись слезы. Она торопливо вышла, прислонилась к стене сарая и попыталась взять себя в руки, но не смогла удержать рыданий.

Лисса слышала, что многие женщины во время беременности становились чрезмерно чувствительными. У нее еще не было большого живота, а она уже сильно изменилась — постоянный голод, усталость, тошнота, а теперь еще и эмоциональная неуравновешенность.

Рик не пошел за нею, и она была благодарна ему за это. Не хотелось, чтобы он видел ее такой.

Через несколько минут, когда она вытирала с лица последние слезы, он подошел к ней. Округлив глаза, она спросила:

— Я кажусь тебе идиоткой?

— Нет. — Он нежно улыбнулся. — Все в порядке, Лисса. У щенков будет дом.

— Правда?

Он кивнул и пальцем вытер ей слезу. В его глазах было что-то, отчего у нее сжалось сердце. Рик немного помолчал, а потом сказал:

— Лунетта подержат их здесь, пока мы их не заберем.

— Мы?

— Мои дядя и тетя хотят познакомиться с тобой. Они пригласили тебя на ланч в их доме. Мои кузены тоже будут там, и возьмут каждый по собаке для своих детей. Через несколько дней мы поедем этим же путем обратно, заберем щенков и отвезем их к дяде. Тебе это подходит?

Она рассмеялась.

— Больше, чем подходит. Спасибо, Рик. Большое спасибо!

Он пожал плечами.

— Я сделал это, чтобы ты не написала чего-нибудь плохого в своей статье. Не хотел сделать кляксу в твоем блокноте.

Поэтому? А не потому, что он добрый, отзывчивый человек, который позаботился о щенках? А может быть, он заботился о ней? Как бы то ни было, она не станет ничего говорить ему.

— Кстати, Джованни просил извиниться за него. Он не хотел огорчить тебя. И меня тоже извини. Мне не следовало так буквально переводить его слова.

— Ты не виноват, и Джованни тоже. Я знаю, что это ферма, и они не воспринимают своих животных как домашних любимцев. Знаю, что этих хорошеньких телят, наверное…

Лисса не смогла договорить. Пыталась проглотить комок в горле. Опять эти гормоны.

— Пойдем погуляем, — предложил он.

Она кивнула, и они молча продолжили прогулку.

Рик внимательно посмотрел на девушку. Лицо у нее припухло от слез, нос покраснел. Но даже и такая, она была красива. Он видел и раньше плачущих женщин и то, какими они становились некрасивыми. Возможно, потому, что причиной их слез был эгоизм или капризы.

А Лисса… Ему следовало понять, что у нее доброе сердце. Ее слезы растрогали его. Там, в сарае, ему захотелось взять ее на руки и пообещать, что больше у нее не будет повода для огорчений.

Конечно, это смешно. Он не имел представления, какой будет ее последующая жизнь. Уехав из Италии, она будет одна. А может быть, и не одна. И он не сможет защитить ее.

Лисса грустно улыбнулась.

— Полагаю, я окончательно испортила свой имидж, верно?

— Какой имидж? — На его взгляд, она лишь выразила сострадание к беззащитным существам.

— А такой, что я в состоянии справиться со всеми трудностями в поездках по разным странам.

— Ах, этот. Да, ты полностью разрушила его.

Она усмехнулась.

— Обычно я не такая чувствительная.

— Это не такая уж плохая черта.