Победа над Сиагрием и последовавшая вскоре его казнь вполне могут претендовать в мировой истории на значение, не меньшее, а то и большее, чем низложение варварским полководцем Одоакром последнего римского императора Ромула Августула. Более того, переворот 476 г. был лишь подведением итога и установкой могильного камня над давно и долго дряхлевшим и испустившим последний вздох организмом Западной Римской империи, он не породил ничего нового и жизнеспособного. Одоакру не удалось создать на руинах Рима прочное государство, способное защитить самое себя и, после пришедшегося на 489–493 гг. длительного противостояния с королем остготов Теодорихом, был убит последним на примирительном пиру в Равенне. В отличие от Одоакра, не просто низложив, но победив в решающей битве при Суассоне в 486 г. последнего римского правителя Галлии Сиагрия, Хлодвигу удалось создать мощное жизнестойкое государство, способное к самоупрочению и успешной внешней экспансии – Франкское королевство.

В значительной степени успехи Хлодвига были обусловлены его личными качествами: гибким природным умом, храбростью, решительностью, напористостью, способностью быстро и грамотно оценивать ситуацию, строить далеко идущие планы и последовательно доводить их реализацию до желаемого им завершения. Не менее выгодными оказались в конечном итоге и присутствовавшие в его характере и многие другие, гораздо менее позитивные и даже нейтральные черты – хитрость, коварство, подозрительность, жестокость, беспощадность, вероломство. Однако подобными качествами обладали и многие другие, гораздо менее успешные варварские вожди, что заставляет искать также иные объективные факторы успеха Хлодвига.

Предпосылок прорыва Хлодвига и франкского государства немало, и в кратком очерке можно лишь пунктирно обозначить наиболее очевидные и важные из них.

Обратим вначале внимание на Галлию, ставшую гостеприимным домом для франков-переселенцев и выгодным плацдармом для дальнейших завоеваний франков-воинов. Это была богатейшая провинция погибшей Римской империи, обладавшая многочисленными природными ресурсами. Разнообразие климатических условий отдельных ее зон, менявшихся преимущественно с севера на юг и отчасти с востока на запад, обеспечивало многообразие выращиваемых в провинции сельскохозяйственных культур. Местное галло-римское население имело высокий уровень навыков сельскохозяйственной организации, а франки оказались весьма способными учениками, быстро и творчески заимствовавшими наиболее прогрессивные римские достижения в сфере сельского хозяйства. Бегство части населения из регионов военных действий, конечно же, приводило на некоторое незначительное время к упадку экономики, однако восстановление тех или иных регионов происходило обычно столь же стремительно, как и кратковременный упадок: в течение всего лишь нескольких лет, не говоря уже о нескольких десятилетиях. В значительной степени этому способствовало поведение франков по отношению к местному галло-римскому населению и его имуществу. Переселяясь, германцы занимали преимущественно незаселенные пустоши между существовавшими ранее в римское время поселениями – цивитас (городами) и кастра (укрепленными лагерями-крепостцами), виками (селениями) и виллами – основывали свои деревни на землях, никем ранее не занятых и не обрабатывавшихся, благо просторы Галлии не были до переселения франков слишком густо заселены. В комплексе это позволяло франкам наладить гораздо более мягкие взаимовыгодные отношения с местным населением, чем удавалось другим варварским племенам в иных регионах бывшей Римской империи. Вместе с тем в руки Хлодвига и приближенной к нему знати попало достаточное количество крупных императорских имений и имений римских аристократов – сторонников Сиагрия, которые были конфискованы по праву завоевателей как военные трофеи. Это обеспечило формирование надежного королевского земельного фонда без давления на ту часть населения, которая, в том числе и представители галло-римской знати, проявили гибкость и предусмотрительность, вовремя перейдя на сторону победителей.

Вместе с тем, не будучи перенаселенной и имея в немалом количестве свободные неиспользованный земли и ресурсы, Галлия была достаточно хорошо освоена римлянами. Особенно наглядно это можно увидеть на примере развитой и разветвленной дорожной сети, построенной римлянами для обеспечения военно-стратегических задач в регионе: интеграции провинции в состав империи и обеспечение надежной логистики для контроля над ней и обороны ее границ. Великолепные достижения римских строителей, в том числе и дорожников, давно уже не нуждаются в излишних похвалах. Они строили дороги, тщательно планируя и выверяя их направление, успешно проводили трассы через самые сложные участки. Их не останавливали ни леса, ни горы, ни болота, ни сыпучие почвы. Даже такие, казалось бы, непреодолимые преграды, как бездонные горные ущелья и широкие полноводные реки не останавливали римских дорожных инженеров и рабочих, способных своими знаниями, умениями, тяжелым непрестанным трудом вырвать у непокорной природы право удобно и быстро переместиться из пункта А в пункт Б обширных владений Римской империи. Важнейшим магистральным трактом Галлии была, например, дорога, проложенная на север из Арля вдоль реки Роны, далее через Лион вдоль Соны, и затем через Лангр, Туль, Мец и Трир выходила к Рейнскому лимесу и расположенным вдоль него городам Майнцу, Андернаху и Кельну. Вторая, связывавшая север с югом, магистраль пересекала реку Гаронна в городе Ажене и, следуя далее на северо-восток через Лимож, Аожентон, Бурж, Осер и Труа приводила путника в Реймс, откуда, в свою очередь, было легко попасть как на северо-запад – в Суассон, Амьен и Булонь, так и на восток – в Мец и Страсбург. Еще целый ряд не менее значимых дорог шел вдоль течения крупных рек, таких как Сена или Луара, с юго-востока на северо-запад и с востока на запад.

Веками отлаженное поддержание этой системы надежных коммуникаций в рабочем состоянии работала с постоянством идеально настроенного, выверенного и смазанного механизма даже в условиях раздрая варварских вторжений, экономического упадка и внутриполитических неурядиц последних десятилетий существования Западной Римской империи. Даже в это время продолжала исправно работать система государственных почтовых станций, на которых путник, прежде всего путешествующий с официальной целью, мог найти кров и пищу, сменить лошадей. Так, зимой 468–469 гг. Сидоний Аполлинарий в качестве галльского легата совершил официальную поездку из Оверни в Рим с миссией к новому императору Флавию Прокопию Антемию (467–472), воспользовавшись для этого имперской почтовой службой. «Покинув стены нашего Лиона, я поехал на почтовых (publicis cursus mihi usui fuit), так как я ехал по высочайшему повелению (sacris apicibus)», – писал он в письме своему другу Герению, отмечая далее, что нигде на своем пути он не испытывал нехватки свежих лошадей, а заснеженные альпийские перевалы были расчищены и потому удобны для прохода: «На дороге мне встречалось много родных и знакомых; я опаздывал не по недостатку лошадей на станциях, а по изобилию в друзьях. Все меня обнимали и провожали пожеланиями счастливого пути и возвращения. Так я добрался до Альп; я переехал горы легко и скоро, между крутыми скалами ужасающих горных вершин, по дорожке, проложенной по снегу».

Не оставались без внимания и текущего ремонта и многочисленные второстепенные дороги и ответвления, паучьей сетью наброшенные римлянами на бескрайние просторы Галии. Так, в 469 г., практически в то же время, когда Сидоний Аполлинарий путешествовал по одному из главных римских трактов из Лиона в Рим, римский чиновник Эвантий провел масштабные ремонтные работы на дороге, которая вела из Тулузы через Менд и Лион. Таким образом, даже в середине кризисного для Западной Римской империи V в., всего за несколько лет до свержения последнего западноримского императора, покрывавшая Галлию римская дорожная сеть продолжала поддерживаться в добротном функциональном состоянии. И хотя масштабных строительных проектов, подобных прокладке в начале V в. дороги через провансальские Альпы на частные средства безмерно богатого Клавдия Постума Дардана, в середине – второй половине столетия уже не осуществлялось, текущий мелкий и даже капитальный ремонт был вполне обыденным делом.