Да, родину свою, царство-государство Российское, Бутурлин любил, как же без этого? Любил, уважал и почитал государя, однако же при всем при том понимал — без денег он никто и звать его никак! Да и мало ли, что там со знакомства этого еще выйдет-сладится?

— Стрельцы… Это мушкетеры, да? — натянуто уточнил собеседник.

Никита кивнул:

— Ну да, так. Вот средь них-то и можно… Знаю я одного.

— О! — Йохан резко повеселел и, хлопнув в ладоши, подозвал служку. — Вот это — другое дело, друг! Так решим вопрос?

— Да порешаем, — махнул рукой молодой человек. — И это… надо бы денежный вопрос обсудить.

— Обсудим, обсудим, — капитан радостно потрепал собеседника по плечу. — Ну, за это еще пива!

— Ага. Выпьем, чего уж!

Вообще-то, в «Соборном уложении» царя Алексея Михайлович сие, складывающееся прямо на глазах, дело квалифицировалось вполне однозначно — как преступление против государя. Однако же государь далеко, а жить бедному помещику на что-то надо. Опять же — даст Бог и свадьба скоро.

— Йохан, ты что-нибудь знаешь о купце Готлибе Шнайдере?

— Это тот, что с улицы Медников?

— Да, он, — Бутурлин отрывисто кивнул. — Говорят, дела его не очень…

— Дела-то у герра Шнайдера и впрямь так себе…

Капитан не договорил, помешал какой-то здоровущий детина в расстегнутом темно-зеленом кафтане, проходивший мимо и вдруг зацепивший стол. Да так, что все — и недоеденная яичница, и кружки с пивом полетели на пол!

— Э! — поднимаясь, грозно нахмурился Йохан. — Ты что это устроил, каналья?

— От канальи слышу!

Резво повернувшись, детина вмиг выхватил шпагу и тут же нанес удар… почему-то целя в Бутурлина.

Никита Петрович мгновенно увернулся и вскочил на ноги, отбросив тяжелый табурет под ноги нападающему пьянице. Впрочем, нет, не таким уж тот был и пьяным. Холодные глаза на бесстрастном лице убийцы смотрели вполне трезво. Квадратный подбородок, вислый, похожий на перезрелый баклажан, нос — физиономия та еще! Увидишь — запомнишь, а уж ежели во сне привидится…

Шпага Бутурлина птицей вылетела из ножен. Разворот — удар. Звон! Клинки скрестились… один раз, второй… пятый… Никита машинально выставил ноги, как учили: правая стопа — в сторону оппонента, левая — под прямым углом. Удобная для атаки стойка. Что ж — в атаку! Удар «от плеча» — получи! Теперь — тут же — «от локтя»! Удар! Удар! Клинок сверкнул, словно молния… Еще немного и…

И тут вдруг лоцман почувствовал, что соперник ведет себя как-то не так! Словно бы совсем не собирается убивать, а только лишь отражает удары. Культивируемое в дестрезе «чувство такта» не подвело русского дворянина! Никита Петрович ясно ощутил — здесь все словно бы понарошку, словно в игре… Почему?

Что ж… Удар! Обводка… Захват… Теперь — резко вверх… Выбитая из рук шпага забияки, пролетев нал столом, со звоном упала на пол. Видя такое дело, нападавший резко отпрыгнул в сторону и, оттолкнув служку, опрометью бросился прочь. Все произошло быстро, так что поначалу никто ничего не понял. С чего началась ссора, да и была ли?

— Лови его! Держи! — выхватывая клинок, запоздало закричал капитан.

Он же и выбежал первым на улицу, за ним подался Бутурлин и прочие зеваки. Куда там! Нападавшего уже и след простыл.

— Ловок, каналья, — убирая шпагу в ножны, гере Фельтског смачно сплюнул на мостовую. — Ничего. В следующий раз попадется. Я уж его запомнил, ага. Встречу — не уйдет. Ты-то как, друг? Не ранен?

— Да нет, — Никита Петрович повел плечом и неожиданно улыбнулся. — Ну, что, еще пива, что ли?

— А запросто! — улыбнулся в ответ швед. — Пиво — оно ведь никогда не помешает, верно? Особенно здесь, в «Тре крунер». Заметил, какое здесь пиво?

— Да, вкусное.

Про свои ощущения Бутурлин новому дружку не сказал, хотя точно знал — не показалось! Так все и было — забияка не хотел убивать, сражался понарошку. Зачем тогда затеял ссору? Скорее всего, случайно. Просто вышло так, получилось. А потому уж — куда отступать? Не просить же, в самом-то деле, прощения. Позор!

Заночевал лоцман здесь же, неподалеку, на пристани, на переполненном постоялом дворе. Ну, правильно же — ярмарка, народу полно. Хозяин поначалу не хотел и слышать о новом постояльце, но, узнав капитана, тут же расплылся в улыбке:

— Пожалуйста, пожалуйста, господин капитан. Раз уж это ваш друг… Сразу видно, достойнейший молодой человек! Прошу, прошу вас… На втором этаже, пожалуй, слишком уж людно да и, правду сказать, душновато… А вот во дворе, под навесом, вам будет удобно. Согласны?

— Согласен, — пьяно кивнув, Бутурлин махнул рукой Йохану и почти без сил повалился на постеленную солому.

* * *

— Жги-и! — патлатый дьяк с длинным горбатым носом яростно сверкнул глазами. Голый по пояс палач, лоснящийся от жаркого пота, поднес пылающий факел к груди подвешенного на дыбе Никиты. Молодой человек страшно закричал, дернулся… противно хрустнули вывернутые суставы.

— Жги-и! — снова закричал дьяк, однако ж палач, отбросив в сторону факел, вдруг выхватил из-за спины кнут… на глазах превратившийся в огромную извивающуюся змею с острым жалом!

— Ты зачем, щучий сын Бутурлин, крицы медные из земли свейской возишь беспошлинно? — прищурившись, строго вопросила змея хриплым пропитым голосом приказного подьячего.

— Это все не я! Это он, Йохан! — попытался было оправдаться Никита Петрович.

Да что там! Змей-то его не слушал, распахнул пасть, да ка-ак рявкнет:

— А ну, встать! Вставай, говорю!

* * *

— Вставай, господине!

— А? Что-чего?

— Вы, господин, вчерась наказывали с утра пораньше разбудить, — согнувшись в поклоне, почтительно напомнил длинноволосый служка.

— Ах да… — вытерев выступивший на лбу пот, Бутурлин уселся на сноп, постеленный ему вместо матраса, и быстро осмотрелся вокруг.

Ни дьяк, ни палач, ни дыба, ни тем паче говорящая змея нигде поблизости обнаружены не были, что уже само по себе успокаивало. Правда, ненадолго.

Отблагодарив расторопного служку медной московской монеткой — пулом, — Никита Петрович наскоро умылся здесь же во дворе из медного рукомойника и, вытерев лицо полотенцем, принесенным все тем же слугой, глянул на восходящее солнышко.

— Эх, что я вчера натворил-то! Хотя… ничего такого. Многие и гораздо больше творят. Гораздо, гораздо больше.

— Что вы сказали, господин? — хлопнул глазами служка.

— Говорю, братец ты мой, что денек нынче хороший будет, погожий.

— А, пожалуй, и так… Господин завтракать желает?

Завтракать господин Бутурлин не пожелал, потому как собирался отправиться в гости, навестить друзей-приятелей да уговорить их пойти в сваты.