Самый большой походный чемодан я забил старыми шмотками, прибавив пару обычных булыжников для весу. А вот к сборам рюкзака подошел ответственней. Во-первых, выбрал самый большой – походный, небольшой саквояж и походную сумку с ремнем через плечо. В сумку я упаковал пару коробок с патронами, набор для ухода за пистолетом, зелий на все случаи жизни, десяток заряженных камней из запасников и сложный жетон с камнями эфира и тумана. Дед закончил его в последние дни своей жизни, и мы даже успели его испытать. Формула жетона гасила мою метку. За пять минут та снова наливалась силой за счет жизненной силы, так что часто повторять этот трюк было чревато, но вещь без сомнения была полезной.

В саквояж я сложил один из комплектов походной одежды. Достаточно прочной, удобной и в то же время дорогой, чтобы не вызывала лишних вопросов при поездке в поезде. К одежде добавил любимые сапоги, и невесть откуда взявшийся в дедовом шкафу картуз-восьмиклинку. Саквояж с сумкой отправились в рюкзак, а пустоты я забил все той же старой одеждой, для придания округлой формы.

Сверив часы, и выпив на дорожку чаю, я вызвал к дому кэб, а сам начал одевать свой самый дорогой костюм. На границе квартала таксиста остановят и спросят о цели визита. Это и будет первой проверкой. Если Брайс действительно собирается убрать меня из Авока – машину пропустят.

В дверь позвонили через десять минут. Брайс.

- Привет дядя, - сказал я, открыв дверь. Черный кэб стоял на улице за его спиной, но усатый таксист курил и вроде никуда не спешил.

Брайс оценил мой вид.

- Можно войти? – спросил он. – Или так на пороге и будем говорить?

- Меня кэб ждет.

- Его ожидание оплачено, - сказал дядя.

Я посторонился, пропуская дядю в гостиную. Его оценивающий взгляд прошелся по рюкзаку и чемодану. Дед бы сразу заподозрил неладное, но дед сам меня воспитал, а дядя не нашел подвоха ни в одежде, ни в размере багажа.

- Куда собрался? – спросил Брайс.

- Да вот думаю к морю съездить. В Драмоке говорят сейчас красиво.

Брайс замер с каменным лицом и медленно кивнул.

- А как же твои медитации? Не жаль занятия прерывать?

- Я же не навсегда. Через месяц-другой вернусь.

- Дункан, ты уверен, что правильно разобрался в ситуации?

- Ты будешь удивлен, - сказал я, не удержавшись от колкости.

Брайс досадливо поморщился. Эта эмоция выглядела донельзя искренней.

- Поверь! – в сердцах сказал дядя, и я впервые усомнился в решении. – Лучше тебе остаться.

Нет, я по-прежнему не понимаю, что происходит, но сейчас кажется меня не из города убирают, а по ложному следу направили.

- Не думаю, - покачал я головой.

Брайс тяжело вздохнул и протянул мне золотой перстень-печатку с дубовым листом и скрещенными клинками за ним.

- Держи, лорд Локслин.

- Э-э-э, - только и смог выдавить я, но дядя и не собирался останавливаться.

- А вот бумаги-подтверждение, и новый паспорт с отметкой.

Дядя меня крупно прикрыл. Одно дело обычный джентльмен, с ними даже констебли не церемонятся, но барон… попахивает неприятностями для слишком ретивых служак.

- У тебя будут проблемы, - сказал я.

- Это еще почему? Титул принадлежит графской семье.

- Но его должен носить твой правнук!

- Это мне решать, да и Берк пока не сподобился.

- Спасибо, дядь, - я поддался порыву и обнял Брайса. Все-таки семья обо мне заботится.

- Может останешься? – спросил он, забросив последний камешек на удачу.

- Не могу, - ответил я.

- Ну, тогда с Богом, пошли, провожу. – сдался дядя.

Он считал, что по-прежнему контролирует ситуацию. Даже билет на вокзале я покупал под его чутким наблюдением. Не знаю, было ли спланировано место моей посадки заранее, сосед у меня был один – тощий мужчина лет сорока с пышными усами. Возле него амулет с христопазом словно иголками покрылся. Я подавил желание использовать мазь. Мы пока по вагону шли, он трижды так делал. Кроме того, большинству колдунов и перевертышей не нужно было видеть меня, чтобы чувствовать метку охотника. Впрочем, попутчик в мои планы не входил.

С первым гудком паровоза мы с дядей обнялись в последний раз. Он покинул вагон, дождался пока поезд двинется и помахал мне ручкой с перрона.

- Ну что, молодой человек, будем знакомится? – спросил сосед.

- Дункан Кинкейд, - сказал я. – Простите, уважаемый, но у меня в этом поезде друг должен ехать, я пойду его искать.

- А почему сразу к нему не сел? Фред О’Шоннеси, - представился он.

- Дядя нашего знакомства не одобряет. Еще раз простите.

- Уж не женского ли пола ваш друг? – подмигнул сосед.

Я многозначительно улыбнулся.

- Присмотрите за вещами?

Рюкзак я шнуровал так, что узлы только резать, а в чемодане ничего нужного.

-О чем речь, дерзайте Дункан.

Конечно же никакого друга в поезде не было, зато был проводник, в чье купе я и постучал.

- Здравствуйте, уважаемый. Не поможете? – Я протянул мужчине в железнодорожной форме сложенную в четверо фунтовую купюру.

- Помогать пассажирам наша обязанность, - с готовностью заверил меня проводник.

- Отдельное купе до самого Драмока, лучший чай с печеньем мне и моему бывшему соседу.

Мой билет на станции обошелся в фунт двадцать три пенса. Четыре места на пятерку, и полфунта на чай. Я продемонстрировал проводнику две бумажки номиналом в пять и два. При таком раскладе его интерес получался значительным, даже если купе придется искать в других вагонах.

- Одну минутку, сэр!

Проводник потянулся за деньгами, но я убрал их в карман. Он намек понял и кивнул.

- Одну минутку! – повторил он. – Подождите пока здесь.

Проводник пригласил меня в свое купе, а сам постучался в одно из подконтрольных. Дверей он не закрывал, так что я слышал, как он рассыпается в извинениях. Похоже наглец только что взял и пересели кого-то, освободив купе. Не больше минуты он возился с багажом, а после вернулся ко мне, сияя, как новая монета.

- Прошу!

Купе он действительно освободил. Возвращаться к усатому Фреду было неловко, поэтому я попросил перенести мои вещи и отдал ушлому типу его деньги.

Со шнуровкой рюкзака все оказалось нормально, и я не стал торопить события, разрезая ее, дождался чаю.

- Если меня не потревожат до Драмока, оставлю еще фунт на столе, - пообещал я, и только когда двери закрылись, принялся распутывать узлы рюкзака. Минут через десять сам был готов их разрезать, но нож, в отличие от пистолета, был внутри походной сумки.