— Спасибо, — сказала она, — вы спасли мне жизнь и вправилиногу. Может, вы останетесь и выпьете чашечку кофе?

— Лучше в следующий раз, — сказал Дронго, — вам нужно лечь иотдохнуть.

Видя, что он уходит, она вдруг грустно сказала:

— Вы знаете, первый раз в жизни со мной такое.

— Ничего, — улыбнулся Дронго, — вывих — это еще не самоестрашное испытание.

— Нет, — возразила она, глядя ему в глаза, — я не об этом.Первый раз в жизни я предлагаю мужчине задержаться у меня дома, и он уходит. Сомной такого еще не было.

— Вам нужно отдохнуть.

Домой он приехал на такси. Достал с книжной полки романУайлдера. Позвонил водителю, попросив его приехать завтра к десяти часам утра.Потом принял горячий душ. Каждый раз, когда он принимал душ, он вспоминалгорячую баню в Токио и обнаженную Фумико. Уже позже, вернувшись из Японии, онузнал, что в этот бассейн с кипящей водой нельзя было лезть, не вставпредварительно под душ. Ни в коем случае. Но Фумико, отбросив традиции, первойвлезла в «фуро», ожидая, когда он нырнет следом. И ему пришлось тогда лезть вэтот кипяток. Теперь горячая вода будет неизменно ассоциироваться с голым,словно отполированным телом Фумико.

Он вышел из ванной и прошел в кабинет. Новых данных по«Прометею» в Интернете не было. Зато он прочел много интересного по Севернойнефтяной компании. И про убийство вице-президента компании Юрия Авдеечева, окотором, оказывается, сообщали все газеты. «Странно, что я тогда не обратилвнимания на это убийство», — подумал Дронго. Хотя чиновников и бизнесменовподобного ранга убивают десятками и сотнями, и он не может обращать внимание накаждое убийство. В газетной заметке все было рассказано так, как сообщила ЭльзаМурсаева. Убийцы ждали Авдеечева и его водителя у офиса компании. Когда машинаподъехала, раздались автоматные очереди. Оба находившиеся в салоне были убиты.

Нашел сообщение и о смерти в Париже Салима Мурсаева,президента компании «Прометей». Он был убит несколькими выстрелами в спинурядом с отелем «Бристоль», в котором остановился по прибытии в Париж. Особоподчеркивалось, что компания Мурсаева считалась одной из самых перспективных нанефтяном рынке страны. Дронго работал почти всю ночь, до четырех часов утра.Потом снова принял душ и лег спать, чтобы уже в девять часов утра проснуться иприняться за утренний туалет.

В десять часов утра он подъехал к дому Мурсаевой. Женщинауже ждала его на улице. Она была в другом плаще, более светлом. И в строгомтемном костюме. Макси-юбка, полуспортивного покроя пиджак, столь модный в этомсезоне. «Донна Каран», безошибочно определил Дронго. У этой женщины хорошийвкус. Хотя она, кажется, работает в журнале, где пропагандируют именно этифирмы.

— Почему вы вышли на улицу? — упрекнул он женщину, когда онасела к нему в автомобиль. — Мы ведь договаривались.

— Я не думаю, что убийцы будут стрелять в меня прямо водворе, на глазах у играющих детей, или попытаются на меня наехать.

— Убийцам все равно, где стрелять, — заметил Дронго, — РобинГудов давно уже нет. Остались одни подонки.

Он еще раз напомнил Мурсаевой, что должен появиться вкомпании в качестве ее доверенного лица.

— И прошу иметь в виду: если вы снова назовете меня Дронго,мне придется уйти оттуда раньше времени… Скажите, кто остался в «Прометее»вместо вашего брата?

— Матвей Ивашов, — ответила Мурсаева, — он был первымвице-президентом компании.

— Вы его хорошо знаете?

— Да, конечно. Они дружили с братом. Тот ему очень доверял.

— Мне кажется, ваш брат вообще доверял многим людям.

— Да, — сухо согласилась она, — и поэтому пострадал. Ненужно было верить никому. Так легче жить. Чтобы потом не разочаровываться.

Дронго ничего не ответил.

— Почему вы молчите? — с вызовом спросила она. — Вы со мнойне согласны?

— Нет, не согласен. Можно остаться одному, если вообще неверить людям, — печально сказал Дронго.

Она взглянула на него. Достала сигарету. Потом смяласигарету и выбросила ее в окно. И лишь затем спросила:

— Вы имеете в виду меня?

— Я не имею в виду никого конкретно.

— Нет, вы имели в виду меня, — упрямо сказала она. Работа вруководстве журналом научила ее ставить прямые вопросы. — В таком случае почемувы тоже живете один? — поинтересовалась она.

— Может, именно поэтому, — признался Дронго. — Бальзакоднажды сказал, что священники, врачи и адвокаты не могут уважать людей. Онислишком много о них знают.

— Вы относите себя к категории адвокатов или врачей? —поинтересовалась она.

— Священников, — ответил Дронго, — мне слишком многопришлось выслушать исповедей в своей жизни.

Он замолчал. Она осторожно дотронулась до его руки.

— Мне кажется, я не ошиблась, — призналась она, — вы как разтот человек, который может мне помочь.

Автомобиль подъехал к трехэтажному зданию компании. Напороге стояли двое охранников. Увидев выходивших, они переглянулись.

— Вы к кому? — спросил один из парней.

— К Ивашову, — сказала Мурсаева, — нам нужно с нимпоговорить.

— Он сейчас занят, — ответил второй, — и вообще компания неработает. Они никого не принимают.

Эльзу нельзя было остановить подобным хамством. Онанасмотрелась его достаточно.

— Пропусти, — грозно сказала она, — неужели не видишь, с кемразговариваешь? Я сестра погибшего президента «Прометея» Салима Мурсаева.Показать тебе документы или поверишь на слово?

Охранник пискнул нечто невразумительное, но Эльза, оттолкнувего, вошла в здание. Дронго вошел следом, ничего не сказав. В здании работалочеловек семьдесят. На втором этаже находился кабинет президента компании.Теперь в нем сидел не Ивашов, а назначенный представитель, собиравшийсяпроводить процедуру банкротства. Ивашов находился в своем кабинете,расположенном напротив. Секретарша, работавшая здесь при прежнем руководителе,узнав сестру Салима Мурсаева, расплакалась и объяснила, что именно происходит вих компании.

Дронго и его спутница вошли в кабинет Ивашова. Ему было летпятьдесят. Это был высокий грузный мужчина. Короткие волосы, подстриженныеежиком, мясистые щеки, второй и третий подбородки, крупный нос, небольшиеглаза. Увидев вошедших, он радостно всплеснул руками и, быстро поднявшись,проявил грацию, не свойственную столь крупной фигуре.

— Здравствуйте, Эльза, — он пожала руку ей, затем Дронго, —очень хорошо, что вы пришли. Мне стыдно признаться, что нет времени васнавестить. С этой глупой процедурой банкротства. Но мы пока боремся, покапытаемся отстоять свое право на существование.