Его открытая улыбка вывела Ориану из равновесия. Она ощутила прилив эмоций, достаточно сложных и противоречивых.

– Как вы сами предложили, о моих неуместных замечаниях лучше всего забыть, – продолжал Дэр. – Питаю надежду, что они могут быть прощены.

«Совесть его неспокойна, он жаждет отпущения грехов, – сердито подумала Ориана, – но, сказать по правде, он этого не заслуживает».

– Не будете ли вы любезны передать мне молочник со сливками? – попросила она и, невнятно пробормотав слова благодарности, обратила все внимание на еду. Ее тарелочка для хлеба была менее занимательным, однако гораздо более безопасным объектом для наблюдения, нежели смуглое лицо баронета.

В течение нескольких минут Ориана предавалась фантазиям о том, как ее красивый сосед по столу безнадежно влюбится в нее. Представляла себе его полные страсти взгляды, сказанные горячим шепотом нежные слова, горячие поцелуи, отчаянные уговоры – все то, от чего она станет отказываться с полной достоинства грацией. И вот, отклонив в высшей степени лестное предложение выйти за него замуж, она поднималась на корабль, отплывающий в Англию, оставив на пристани в Рамси обезумевшего от несчастной любви сэра Дэриуса.

Наслаждаясь такими мстительными мечтаниями, Ориана вдруг заметила, что в окно заглядывает незнакомый человек в потрепанной одежде. Он постучал по стеклу и кивнул ее сотрапезнику.

– Том Лейс, он хочет меня видеть, – счел необходимым пояснить Дэр, вставая из-за стола.

Потом Ориана услышала мужские голоса и топот обутых в сапоги ног на лестнице.

Мысленно пережитое ею возмездие невозможно. Сколько бы она ни злилась, она все же не в состоянии последовать примеру Томаса Теверсала и терзать баронета с тем же двуличием, с каким было разрушено ее собственное счастье. К тому же если она попытается флиртовать с сэром Дэриусом, то тем самым подтвердит его дикое предположение, будто она его домогается.

«Мужчины, – раздраженно думала она, – вечно портили мне жизнь». Если бы отец поместил ее в монастырь в Брюсселе, а не поддержал план матери готовить ее к сценической карьере, жизнь ее сложилась бы гораздо проще. Однако Ориана тут же пришла к выводу, что врожденная живость натуры и склонность к приключениям сослужили бы ей плохую службу в монастыре.

Ей очень хотелось получить доступ к какому-нибудь музыкальному инструменту, разучить новую музыкальную пьеску или поупражняться в вокализах. Это помогло бы ей избавиться от дурного настроения.

Облака, клубящиеся над Скайхиллом, сулили дождь, стало быть, на прогулку не выйдешь. Студеный воздух может повредить голосовым связкам и даже легким, а длительное пребывание на холоде скажется на ее выступлении в будущем концерте.

Встав из-за стола, Ориана прошла в гостиную писать письма своим друзьям в Англии. От увлекающихся спортом двоюродных братьев, лорда Берфорда и лорда Фредерика Боклерка, она потребовала новостей о скачках. Их отцу, герцогу Сент-Олбансу, нацарапала извинение по поводу того, что не сможет из-за участия в концерте присутствовать на торжественном обеде в честь дня его рождения. Ее подруга Харриот, а также Майкл Келли могли бы сообщить ей сплетни из театральных и оперных кругов. Что касается лорда Раштона, его явно позабавит юмористическое описание ее деревенской жизни. Она подробно рассказала обо всех ее прелестях, неудобства же постаралась изобразить в сглаженном виде. И только Харриот Ориана откровенно поведала о самоуверенном, бесцеремонном, тщеславном и, на беду, необыкновенно привлекательном нарушителе ее уединения и погубителе ее покоя.

Видит Бог, он старался, старался как мог, но Ориана Джулиан попросту пренебрегла его извинениями. За долгую и бессонную ночь у постели раненого Дэр пришел к выводу, что высказанное им раскаяние было необходимым, однако выглядело, вероятно, не слишком убедительным и не соответствовало его подлинным чувствам. И твердо решил попытать счастья еще разок – вдруг да удастся пригладить взъерошенные перышки прекрасной леди.

Пока Том Лейс болтал с Недом по-гэльски, он раздумывал, какого рода дружеский жест или подарок помог бы ему заслужить прощение.

Она любит цветы, и пахнет от нее цветами, но такой подарок можно принять за прямое выражение любовных чувств.

Она любит животных. Дэр обратил внимание на то, с какой теплотой и грустью вспоминает она о любимцах ее детских лет. В доме у Бака Уэйли полным полно собак, может, он и уступил бы, скажем, одного из своих королевских спаниелей. Но и это не слишком удачно придумано. Ну, будет она годами вспоминать о нем каждый раз, как посмотрит на собаку или погладит ее. И что?

Она любит поэзию, однако книга стихов была бы тоже слишком личным преподношением. Дамских модных журналов в этой части острова днем с огнем не найти. Его собственный научный трактат по минералогии острова вряд ли вызовет у нее интерес.

Кусок свинцовой руды? Дэр усмехнулся, представив реакцию Орианы на подобный подарок.

После того как ушел Том Лейс, появился доктор Керфи и выразил удовлетворение состоянием пациента.

– Он проспал всю ночь? Дэр кивнул.

– А вот вы выглядите неважно. Я отсылаю вас в Рамси – это приказ врача. Миссис Стоуэлл здесь, и нет человека заботливее, чем она. Что касается миссис Джулиан, то я на месте Неда был бы только рад такой очаровательной сиделке. Не правда ли?

Дэр сообразил, что вопрос носит чисто риторический характер, и промолчал.

– Какая жалость, что у нее нет здесь никаких развлечений. Миссис Керфи тоже так считает. Как вы думаете, примет ли миссис Джулиан приглашение к нам на обед в Баллакилиган?

– Понятия не имею.

– Мы должны быть уверены, что она вернется в Англию, довольная нашим гостеприимством.

Дэр почувствовал укол совести из-за собственных недочетов в этом отношении и потому счел необходимым проводить доктора Керфи до самого порога. Пестрые полевые цветы покачивали головками на ветру, пока они стояли у крыльца, продолжая разговор. Потом врач сел на свою лошадь и рысью направил ее к дороге.

Дэр остался у крыльца и, глядя на цветы, вспоминал о том, как миссис Джулиан радовалась им. Но пока он раздумывал, не нарвать ли для нее букет, она отворила окно гостиной и окликнула его:

– Простите мою смелость, сэр Дэриус, могу ли я попросить вас о любезном одолжении?

– Все, что вам угодно, – поспешил заверить он.

– Когда вы вернетесь в Рамси, отправьте, пожалуйста, вот эти письма. – Она протянула ему пачку писем, а когда он взял их, поблагодарила и закрыла окно.

Дэр велел Донни Коркхиллу приготовить к поездке лошадь и двуколку. Он не последовал совету доктора и не поехал домой, вместо этого Дэр отправился в Дуглас. Погода благоприятная, почта в Уайтхэвен уйдет на корабле, отплывающем нынче вечером, и, стало быть, письма миссис Джулиан попадут именно в эту партию.

Дэр, сгорая от любопытства, решил взглянуть на адреса, по которым Ориана отправляла свою корреспонденцию, чтобы таким образом установить круг ее знакомых. С невероятным трудом разбирая ее чудовищно неразборчивый почерк, он прочитал имена и адреса: