— Ты когда-нибудь слышал такой крик? — спросил Хопалонг.

Тауне плотно сжал губы, в глазах его застыл холод. Прошло несколько минут, прежде чем он ответил — Ответил на вопрос вопросом:

— А почему ты спрашиваешь? Почему ты решил, что я когда-нибудь мог слышать такой звук?

— Так, Интуиция…

Пайк внимательно смотрел на Кэссиди; Сара же переводила взгляд с одного мужчины на другого, и в глазах ее были одновременно и тревога, и надежда. Топпер, стоявший в высокой траве, перебирал копытами, время от времени удовлетворенно пофыркивая. Отсветы костра играли на его лоснящихся боках и вспыхивали яркими бликами на блестящей шкуре лошадей более темной масти.

— Что ты здесь ищешь? — спросил Пайк бесцветным голосом.

— Я хочу знать, кто убил Пита Мелфорда.

— Я ничего об этом не знаю. У меня тут свои дела… — Веки Пайка чуть дрогнули. — Хотя, возможно, Камерон, наши интересы в чем-то совпадают…

Хопалонг пристально взглянул на Пайка; при этом в уголках его губ промелькнула улыбка.

— Мне кажется, ты просто готовишься к путешествию в Орегон.

— Да, верно, — отозвался Пайк, мельком взглянув на Сару. — Но я должен быть уверен, что с моим прошлым покончено. Иначе я не смогу начать новую жизнь. — Он поднялся и посмотрел на Кэссиди. — У нас много работы, босс. Давай займемся делом.

Хопалонг встречал таких людей и знал, что лучшего напарника ему не найти. Пожав плечами, он тоже поднялся на ноги.

— Отлично. Только скажи вот что: как в том кромешном аду отыскать воду?

— Утром, — ответил Пайк.

— И еще одно. Где находится Сипапу?

Тауне не торопился отвечать, и Хопалонг уже решил, что ответа ему так и не дождаться, но когда Тауне наконец заговорил, голос его звучал ровно и спокойно.

— К востоку отсюда. Это город-призрак на пути в никуда. Он вырос быстро, жил недолго и погиб в муках — под залпы оружейной стрельбы. Это еще одно место — одно из многих, — где идея виджиланте[3]не оправдала себя. Сначала вешали мошенников и проходимцев, потом принялись друг за друга… В общем, кончилось дело всеобщей стрельбой. Город умер.

Лицо его исказилось от горестных воспоминаний.

— Ни за что на свете, Камерон, я не согласился бы снова увидеть это место. Как и не хотел бы встретить человека, видевшего ненависть, как видел я ее на улицах Сипапу. Ненависть и страх…

— Ты сказал, что к востоку отсюда… А где именно?

— Знаешь дорогу, о которой я тебе говорил? Ту, что ответвляется от дороги к «Бокс Т» и ведет на север? Эта самая дорога и вела туда. Но больше не ведет, потому что мост через каньон рухнул. Думаю, оно и к лучшему. Там, должно быть, давно уже никто не бывал.

— Спасибо тебе, Пайк, за помощь. У меня здесь одно дело… Пит Мелфорд, который владел этой землей до того, как появился Тредвей, был моим другом.

Пайк пристально взглянул на Хопалонга:

— Думаю, мы оба найдем то, что ищем. У меня есть основания полагать, что полковник Тредвей не тот человек, за которого себя выдает. И конечно же, — добавил он с лукавой улыбкой, — у меня есть основания думать то же самое и о тебе. — Пайк Тауне повернулся и направился к повозке, где его ждала жена.

Хопалонг подбросил в костер еще немного хвороста и сгреб его в кучу, чтобы к утру образовались угли. Он чуть отодвинулся от пламени, затем поднялся и пошел к краю леса. Ночь была очень тихая. Вода почти бесшумно плескалась среди камышей, растущих вдоль берега; ветер легонько шевелил их, а из чапарели доносилось шуршание — то вышли на охоту ночные обитатели зарослей.

Хопалонг был мрачен и озабочен. Его не покидало чувство, что кто-то, невидимый, постоянно наблюдает за ним. И Хопалонгу это не нравилось. Совсем не нравилось.

В этих местах происходили события, которых он не мог понять. Пайк Тауне уже бывал здесь и, возможно, находился вне закона. Не исключено, что он знал очень много. Хотя, может быть, не так уж много…

Хопалонг все дальше уходил от лагеря. Пламя костра у него за спиной все уменьшалось, пока наконец не превратилось в одну из звездочек, множество которых мерцало в ночи.

Вскоре он остановился у невысокого холмика у речки. Ночь по-прежнему была тиха. И вдруг глаза его приметили какое-то движение. Он осмотрелся. Далеко впереди, над зарослями чапарели, возвышался далекий перст Чимни-Батт, указывающий на звезды, а сзади и к востоку от него простирался Браши-Кнолл, огромная, зловещая, темная масса, закрывающая горизонт. И все же он заметил там какое-то движение… Вот и опять… Он видел их даже с такого расстояния — огни, медленно двигавшиеся по склону горы!

Кэссиди прищурился, вглядываясь в ночь. Если бы через заросли пролегала дорога, он бы немедля оседлал лошадь. Но дороги там не было… Ему оставалось лишь стоять и наблюдать за цепочкой огней, поднимавшихся все выше и выше. Наконец, — как ему показалось, по прошествии довольно большого промежутка времени, — огни достигли вершины холма и соединились, образовав плотную группу. Они мерцали, прыгали, плясали… Он не мог оторвать от них взгляда. Прошло довольно много времени, прежде чем огни начали медленно гаснуть, исчезать. Хопалонг побрел обратно к костру. Взглянув на часы, он с удивлением обнаружил, что отсутствовал около двух часов.

Он тихо улегся, глубоко вздохнул и тут же заснул.

А далеко от лагеря, на Браши-Кнолл, вновь загорелись огни; они начали медленный спуск; затем исчезли за грушевым лесом. Ветер зашуршал листвой; Топпер насторожился, с любопытством вглядываясь в темноту. К тлеющему костру, жадно принюхиваясь, все ближе подбиралась голодная крыса.

Через некоторое время в фургоне завозились, и послышался шепот. Но даже шепот разбудил Хопалонга. Он лежал, не шевелясь, напряженно прислушиваясь. Сначала он ничего не мог понять, но затем смысл слов стал доходить до него.

— Не знаю, что мы найдем там, в глубине. Боюсь я этого… Но мне непременно надо там побывать.

Потом заговорила Сара:

— Ты волнуешься, Пайк?

— Конечно. Но что мне делать? Что я еще могу сделать?

— А вдруг он узнает? Что тогда?

Они долго молчали, потом послышался голос Пайка, усталый и одновременно взволнованный:

— Я не знаю… Да и кто может знать? Возможно, он убьет меня или, по крайней мере, попытается убить. Беда в том, что его никто не подозревает. Никто, кроме меня.

— Но ведь ты не скажешь ему?

— Скажу ему? Ничего я ему не скажу! Пусть сам узнает! Конечно же, — добавил он обреченно, — он все узнает. Такой он человек.

Несколько минут супруги молчали. Потом снова зашептали. Хопалонг прислушивался еще некоторое время. Наконец они уснули, а он стал обдумывать услышанное. О ком они говорили? Может, они говорили о Жюстине Тредвее? В таком случае что именно тот может узнать? Почему их присутствие здесь представляет угрозу для Тредвея? А может, Пайк имел в виду его, Хопалонга?