Женщины Лоренсу нравились. Однако круг его общения ограничивался теми представительницами прекрасного пола, что, удовольствовавшись случайной, ни к чему не обязывающей интрижкой, на большее не претендовали.

А вот с Кандидой все складывалось совершенно иначе. Лоренс сам себя не узнавал. Он не просто мечтал оказаться с девушкой в одной постели, ему хотелось, чтобы Кандида стала частью его жизни...

Нагруженные покупками, они возвратились домой, и верный своему слову Лоренс принялся за стряпню. Как искренне восторгалась девушка его кулинарным мастерством, когда «шеф-повар» с ложечки давал ей отведать понемногу от каждого готовящегося блюда!

— А ты сам разве не голоден? — наивно полюбопытствовала она.

— Мне довольно тебя, — сознался он.

Девушка вспыхнула до корней волос. А у Лоренса голова шла кругом от исступленной страсти.

После ужина они перебрались в гостиную. Здесь Лоренс, угощая гостью шампанским и клубникой с шоколадом, заставил-таки ее разговориться о своих надеждах и грезах.

Кандида ела не спеша, наслаждаясь каждым кусочком. А Лоренс, забыв про еду, завороженно любовался девушкой. На ее верхней, очаровательно припухлой губе осталось крошечное пятнышко шоколада. Не в силах противиться искушению, он наклонился и осторожно стер его большим пальцем, всем своим существом отзываясь на легкую дрожь ее губ. А затем обнял ладонями ее лицо... Уста их сблизились. В широко распахнутых синих глазах Лоренс читал желание... и робость.

— Не бойся, — ласково успокоил он. — Я тебя не обижу.

Обидеть — ее? Лоренс стиснул зубы. Что за ирония судьбы! Но ведь в ту пору он и не подозревал о том, что готовит им будущее. Кандида казалась такой простодушной, такой очаровательно ласковой и любящей!

В первый раз они разделили ложе спустя месяц после знакомства. Ласками и уговорами Лоренс помог девушке преодолеть внутренние запреты, боязнь и робость. Одежда упала на пол — вместе с ней рухнули последние преграды. Но в итоге именно Лоренс первым потерял голову, обезумел от прикосновений к ее атласной коже, осыпая яростными, жадными поцелуями ее нежную, округлую грудь.

Шесть недель спустя после первой встречи они поженились. А еще через две недели Кандида ушла от него, не сказав ни слова.

Лоренс был с ней предельно честен с самого начала. Он уже давно рассказал девушке про новую должность в Индии и контракт, который вступит силу буквально через несколько недель. И Кандида, соглашаясь стать его женой, отлично знала, что взять ее с собою Лоренс не сможет ни под каким видом.

— А... а как надолго ты уезжаешь? — храбро спросила она.

— Контракт у меня на три года. Но, — поспешил добавить он, видя, что Кандида изменилась в лице, — я буду часто приезжать в отпуск. Скажем, под Рождество мне полагается целый месяц, а летом так даже два. А ты тем временем закончишь университетский курс. Время пролетит незаметно.

— Ты уверен, что и впрямь хочешь на мне жениться? — тихо спросила она.

— Еще как уверен! — ответил Лоренс, не догадываясь, что на самом деле это Кандида сомневается в своих чувствах и пытается решить дилемму раз и навсегда.

— Ты совершенно уверен, что хочешь на мне жениться? — снова допрашивала она жениха в следующую встречу.

И снова Лоренс не понял скрытого подтекста ее слов. Не догадался, что Кандида ждет встречного вопроса: в самом ли деле она хочет стать его женой?

— Ну конечно, — твердо ответил он — Я люблю тебя.

— Но мы такие разные, — неуверенно проговорила Кандида.

— А то! — ласково поддразнил Лоренс. — Ты — женщина, а я — мужчина.

— Ты отлично понимаешь, о чем я, — запротестовала Кандида, чуть покраснев. — В детском доме нас учили, что происхождение роли не играет, важно, какой ты сам. Я знаю, что это правда. Но большинство людей считают иначе... Ведь я даже не знаю, кто мои родители, и...

— Все это не имеет ни малейшего значения, — нетерпеливо перебил ее Лоренс.

— Еще как имеет! — возразила она. — Что скажут твои друзья? Как насчет твоего образа жизни?

— Отныне моя жизнь — это ты, Кандида, — запротестовал он.

— Вольно ж тебе так говорить. Но ведь тебя здесь не будет, — удрученно напомнила невеста.

— Не поехать я не могу. И ты об этом знаешь, — произнес Лоренс чуть резче, чем хотелось бы, с горечью сознавая, как сам будет скучать по любимой.

— Да, — тихо согласилась она.

Лоренс тут же мысленно обругал себя последним негодяем и за то, что причинил ей боль, и за свой непроходимый эгоизм. Ведь он с самого начала знал, что связан контрактом!

— Ну, не все так плохо, — принялся успокаивать он Кандиду. — Знаю, нам обоим придется нелегко. Но ведь есть на свете немало пар, обреченных на разлуку куда более долгую.

— Да, — еще печальнее согласилась Кандида и глухо добавила: — Кажется, одиночество — это мой удел...

— Но ведь я стану приезжать. Часто-часто, правда, — быстро возразил Лоренс.

Однако сапфирово-синие глаза молодой женщины уже затуманились слезами.

— Наверное, жизнь становится куда проще, если избегать сильных чувств и привязанностей, если не позволять себе любить, — горестно прошептала она.

Уж не тогда ли Кандида начала постепенно отдаляться от него? Но ведь она так радовалась свадьбе, казалась такой счастливой, такой влюбленной! Или, может быть, он совершил непростительную ошибку, считая, что десятилетняя разница в возрасте дает ему право решать, что лучше для его избранницы?

Минувшие годы сильно изменили Лоренса, равно как и трагедия утраты. И хотя он так и не понял, как могла Кандида бросить его, ни словом не объяснив своего поступка, горечь обиды мало-помалу смягчилась и незадачливый супруг научился более трезво смотреть на вещи. Однако некая часть его сознания до сих пор требовала ответа на неразрешимый вопрос, оставленный Кандидой в его жизни.

А перед глазами его вновь вставали картины из прошлого. Кандида стала его женой. Разумеется, сначала пришлось уладить немало бюрократических формальностей. Даже заказанные кольца — одно в знак обручения, другое в знак помолвки — пришлось отослать на переделку, потому что пальчики Кандиды оказались на удивление тонкими.

В первую брачную ночь Лоренс на руках отнес молодую жену в спальню и жадно предался с нею любви. А сквозь открытые окна до них доносился приглушенный плеск воды и голоса ночи.

Они ласкали друг друга с таким исступленным самозабвением, что в миг апофеоза Кандида пронзительно вскрикнула от восторга, и отголосок их страсти эхом раскатился по окрестным лугам. На какое-то мгновение Лоренсу померещилось, будто остановилось само время из благоговейного почтения к силе и искренности их чувства.

А потом Кандида плакала от счастья, да и сам он не сдержал слез. Но по мере того как близился день его отъезда, молодая жена становилась все более печальной и отчужденной. А что Лоренс? Ему тоже было не легче. К мучительной тоске при мысли о предстоящей разлуке примешивалось горькое чувство вины: не он ли — причина страданий любимой, не он ли навязал ей необдуманный брак? А затем, одним злополучным вечером, супруги впервые поссорились — да как!