Но как выяснилось, внутри гномьего сообщества, за неопрятными фасадами всех этих жилых домов и мастерских на Цепной улице и в Корсетном переулке, тоже существовали кровная месть и вражда, начало которым было положено в двух соседних шахтах в пятистах милях отсюда и две тысячи лет назад. Некоторые пивные ты мог посещать только в том случае, если был родом с определенной горы. Твой клан разрабатывает такую-то жилу? Будь добр, на эти улицы не суйся. То, как ты носишь шлем, как расчесываешь бороду, сразу сообщит гномам информацию, которая не поместилась бы и в нескольких томах. Однако никто не удосужился снабдить Ваймса даже клочком инструкций.

– А еще очень важно то, как ты кразачишь своего Г'ардргха, – добавила капрал Задранец.

– Не осмеливаюсь даже уточнять, – сказал Ваймс.

– Боюсь, я все равно не смогла бы объяснить, – пожала плечами Шелли.

– А этот самый Гаадрергхух у меня вообще есть? – спросил Ваймс.

Шелли слегка поморщилась при неправильном произношении.

– Разумеется, сэр. Он есть у каждого. Но только гном умеет кразачить его надлежащим образом. Ну, или гномиха, – добавила она, подумав.

Ваймс вздохнул и опустил взгляд на пометки в блокноте, сделанные им под заглавием «Убервальд». К географии он безотчетно относился так же, как к преступлениям. («Вы видели, кто проложил эту долину? Узнаете этот ледник, если увидите его еще раз?»)

– Шельма, я наделаю кучу ошибок, – пожаловался он.

– Об этом можете не волноваться, сэр. Нет такого человека, который бы не ошибся. Но большинство гномов поймут и оценят ваши старания.

– Ты уверена в том, что хочешь поехать?

– Мне все равно пришлось бы столкнуться с этим, сэр. Рано или поздно.

Ваймс печально покачал головой.

– И все же, Шельма, я не понимаю. Столько шума из-за того, что какой-то гном, оказавшийся женщиной, пытается вести себя как… как…

– Настоящая дама?

– Вот именно, спасибо. И в то же время все как будто не замечают Моркоу, который никакой не гном, а самый настоящий человек…

– Никак нет, сэр. Он гном, как и утверждает. Он был усыновлен гномами, исполнил Й'град, соблюдает ж'каргру, насколько это возможно в городе. Следовательно, он – гном.

– Но он почти два метра ростом!

– Он очень высокий гном, сэр. Но если бы он захотел стать человеком, мы бы не стали возражать. Даже с друдак'аками не возникло бы проблем.

– Шельма, пожалей меня. У меня и так уже все горло саднит. Это еще кто такие?

– Видите ли, сэр, большинство гномов придерживаются достаточно… как вы это называете, либеральных взглядов. В основном все они родом из окрестностей Медной горы. Они прекрасно ладят с людьми. Некоторые даже признают, что у них есть… дочери, сэр. Но многие из более… старомодных… убервальдских гномов не настолько продвинуты. Они ведут себя так, словно Б'хриан Кровавый Топор до сих пор жив. И мы называем их друдак'аками.

Ваймс сделал попытку процитировать соответствующее гномье присловье, хотя для того, чтобы хорошо разговаривать на гномьем (если это вообще возможно), нужно изучать этот язык всю жизнь и одновременно страдать хроническим воспалением горла.

– …«Поверхностно-отрицательно… они вылезать»… – запинаясь, выговорил он.

– «Они недостаточно часто бывают на свежем воздухе», – поправила-подсказала Шелли.

– Ну да, точно. И они считали, что новый король будет выбран из ихних?

– Говорят, Альбрехт никогда в жизни не видел солнечного света. Никто из его клана не бывал на поверхности днем. Убервальдцы были уверены, что королем станет он.

«А все случилось совершенно иначе, – подумал Ваймс. – Некоторые из убервальдских гномов не поддержали его. И мир продолжал двигаться дальше. Многие гномы родились в Анк-Морпорке. Их дети болтаются по улицам в надетых задом наперед шлемах и разговаривают на гномьем только дома. А некоторые не узнают кирку, даже если треснуть ею им по голове[7]. И чтобы этих новогномов учил жить заскорузлый старикашка, восседающий на черствой булке под какой-то далекой горой?»

Ваймс задумчиво постучал карандашом по блокноту. «И из-за всего этого, – подумал он, – гномы лупят друг друга по башке на моих улицах».

– В последнее время мне частенько попадаются на глаза гномьи паланкины, – сказал он. – Как правило, их несет парочка троллей. Толстые кожаные занавески, все такое…

– Друдак'аки, – кивнула Шелли. – Очень… традиционные гномы. Если им приходится выходить на улицу днем, они всячески избегают солнечного света.

– По-моему, еще год назад ничего такого у нас не встречалось.

Шелли пожала плечами.

– Сейчас в Анк-Морпорке очень много гномов, сэр. А друдак'аки могут жить только среди гномов. Но теперь им вовсе не обязательно иметь дело с людьми.

– А что, мы им так не нравимся?

– Они не станут даже разговаривать с человеком. Сказать по чести, они и не со всяким гномом заговорят, настолько они разборчивы.

– Но это уже просто глупо! – воскликнул Ваймс. – А где они берут еду? Всю жизнь на одних грибах не проживешь! Как они торгуют рудой, запруживают реки, добывают лес для укрепления своих шахт?

– Ну, за это получают деньги другие гномы. Или нанимаются люди, – ответила Шелли. – Друдак'аки могут себе это позволить. Они очень хорошие рудокопы. По крайней мере, владеют очень богатыми рудниками.

– А по-моему, эти твои друдак'аки – самая обычная шайка… – Ваймс вовремя прикусил язык.

Как любил провозглашать щедрый на доброту Моркоу, мудрый человек должен уважать чужие обычаи. С данной концепцией Ваймс был не совсем согласен. К примеру, в мире существовали племена, в обычаи которых входило потрошить людей, как моллюсков. Подобные привычки не вызывали у Ваймса ну абсолютно никакого уважения.

– Я мыслю не по-дипломатически, да? – спросил он.

Шелли бросила на него нарочито безразличный взгляд.

– В дипломатии я ничего не смыслю, сэр, – сказала она. – Кроме того, вы ведь так и не закончили фразу. Но многие гномы уважают друдак'аков. Они видят их… и на сердце легчает.

Ваймс озадаченно воззрился на нее. А потом до него дошло.

– А, понял, – кивнул он. – Они видят этих своих друдак'аков, возносят очи к небу и провозглашают: «Хвала богам, что есть те, кто еще поддерживает старые традиции». Я прав?

– Абсолютно, сэр. Наверное, внутри каждого живущего в Анк-Морпорке гнома – или гномихи – существует частичка, которая втайне осознает: место настоящего гнома – под землей.

Ваймс что-то черкнул в блокноте. «Дом… – подумал он. – Моркоу частенько поминает свой „дом“ – там, в горах. Горы – вот настоящий гномий дом, как бы далеко эти гномы ни забрались. Поразительно, куда б ты ни отправился, ты считаешь, что люди – везде люди. Хотя, быть может, тот, кто придумал данное выражение, никогда не держал встреченных тобой людей за людей. И все же… пусть даже в собственных глазах ты не так добродетелен, тебе нравится видеть добродетель в своем соседе. Тем более что это тебе ничегошеньки не стоит».