своей,

что привыкла в уединенье

наслаждаться чашечкой чая…

Накамура Кэнкити

Из книги «Цветы картофеля»[18]

Из цикла «Песчаное побережье Фукиагэ»

«Сосны на берегу…»

Сосны на берегу

зарылись в песчаные дюны,

будто в землю ушли, –

и на уровне глаз протянулась

вдаль и вширь сосновая роща…

«Где-то там, над песком…»

Где-то там, над песком,

что смутно белеет во мраке,

далеко-далеко

переходит море ночное

в необъятное звездное небо…

Из цикла «Холодные камни»

«Гладкий валун…»

Гладкий валун –

чуть колышется в нем отраженье

мерзлой травы,

что едва заметно трепещет

под дыханьем зимнего ветра…

Из цикла «От зимы к весне»

«Заливая квартал…»

Заливая квартал

мутно-желтым неверным сияньем,

показалась луна.

Поздно ночью, холодом вея,

налетает свирепый вихрь.

Из книги «Лесной источник»

Из цикла «Сиянье над челом»

«Видно, как вдалеке…»

Видно, как вдалеке,

за плечами Большого Будды[19],

будто сами собой

невысокие горы тают,

погружаются в сумрак ночи…

«В красном свете луны…»

В красном свете луны,

проплывающей по небосклону

в эту дивную ночь,

окроплен росою, сияет

над долиной Великий Будда.

Из цикла «В окрестностях мыса Сусаки»

«Ветер с моря подул…»

Ветер с моря подул,

и опять донеслись эти звуки –

сямисэн[20] прозвенел

в отдаленном «веселом квартале»

так тоскливо, так заунывно…

Нагацука Такаси

Из книги «Собрание танка Такаси»

Из цикла «Хижина в Нэгиси»[21]

Стихотворение, сложенное при посещении Обитателя Бамбукового селенья [22]

Пришел навестить

стихотворца, наставника Сики

в тяжелые дни, –

а он, к постели прикован,

рисует нынче картину…

«Ты на ложе простерт…»

Ты на ложе простерт,

но взгляни сквозь стеклянные сёдзи[23] –

разве не для тебя

зеленеет первая травка,

возвещая весну и радость?!

Из цикла «Стихи из поэтического дневника»

25-го числа под вечер ставлю силки на бекасов

Над колосьями риса

в осенних полях заливных

туман клубится.

Ярко светит луна в поднебесье.

Слышу, кличут на тяге бекасы…

30-го числа идет дождь

Видно, жалко и ей –

беспокойно щебечет сойка,

прикрывая крылом,

как зонтом, от осеннего ливня

деревцо хурмы под забором…

Из цикла «Шестнадцать песен о цветах»

«У края поля…»

У края поля,

где, выглядывая из воды[24],

поют лягушки,

в перелеске белым-бело –

распустились калины цветы…

«Поспевает ячмень…»

Поспевает ячмень.

Замешались меж желтых колосьев

пятна ярких цветов –

щедрым летним солнцем согретый,

раскрывается подмаренник…

«Перед домом в саду…»

Перед домом в саду,

где туман навевает прохладу

в ранний утренний час,

подметаю сухие листья,

опадающие с бадьяна…[25]

Из цикла «Разные песни осени и зимы»

«На поле осеннем…»

На поле осеннем,

где после уборки бобов

лишь сорный щетинник

клочками торчит повсюду,

сверчки уныло стрекочут…

«Деревья стригут…»

Деревья стригут.

С павлонии ветка упала,

придавила цветок –

на безжизненном стебле простерта

белоснежная хризантема…

Из цикла «Песни осени»

«Куриное просо…»

«Куриное просо»

вздыхает под ветром ночным,

Летят, отцветая,

осыпаются лепестки –

это осень уходит тайком…

«Как будто бы осень…»

Как будто бы осень

опустилась в листву на ночлег –

и ветви павлоний

убаюкивают ее,

шелестят в сгустившейся тьме…

Снова слегка щемит сердце при виде последнего цветка камелии

Ну что ж, увядай!

О камелия, ты леденеешь

на холодном ветру –

и никто не взглянет печально.

Сходны наши с тобою судьбы…

«Всуе пышно цвели…»

Всуе пышно цвели

и теперь опадаете всуе!

Представляются мне

лепестки облетевших камелий

загустевшими каплями крови…

Ожидая корабль, чтобы плыть в провинцию Бунго[26], провел день и ночь