ряда вон выходящим.

Комендант тюрьмы Эндрюс был вне себя. Заключенный Лей повесился практически среди бела дня, чуть ли не на глазах у охраны.

Перепуганный рядовой заплетающимся языком рассказывал о том, что все время заглядывал в камеру через смотровое окно. Лей лежал на кровати, ходил по комнате; да, казался более чем обычно потерянным, но предположить, что он собирается покончить с собой, было невозможно.

Заключенный приспустил штаны и уселся на унитаз, находившийся в углу, возле двери, и охранник посчитал за благо деликатно отвернуться.

Пару минут спустя он заглянул вновь. Лей по-прежнему восседал на стульчаке без движения.

Охранник позвал его. Никакой реакции.

Тогда солдат вошел внутрь и обнаружил, что рейхсляйтер сидит с выпученными глазами и вываленным наружу синим языком. Горло его стягивала удавка, сделанная из полотенца и накинутая на сливную трубу унитаза.

Он был мертв.

Прибежавший на крики врач пытался вернуть заключенного к жизни, делал непрямой массаж сердца и искусственное дыхание, но все было безрезультатно.

Эндрюс крутил в руках листок бумаги – короткое письмо, обнаруженное рядом с унитазом.

– Что это такое? – ревел Эндрюс. – Откуда это взялось?!

Охранник вжал голову в плечи и молчал.

На шум прибежали адвокаты, допрашивавшие подсудимых в соседнем помещении.

– Убрать всех! – продолжал бушевать Эндрюс. – Вон отсюда!

Адвокаты гуськом потянулись к выходу. Последним из них двигался Вернер.

* * *

Несколько часов спустя, облаченный в пальто с поднятым воротником и модную шляпу, Вернер стоял на заброшенном перекрестке посреди разрушенного квартала.

Вечерело. Перекресток был пуст, лишь вдалеке виднелись две фигуры, как будто случайно забредшие в это неприютное и казавшееся совершенно необитаемым место. Помаячив, фигуры исчезли за поворотом, и Вернер остался совершенно один.

Он извлек из кармана смятый листок и сверился с наскоро набросанным чертежом. Вроде бы все верно.

Из-за зубчатых руин высилось величественное здание с полуразрушенным куполом и торчащими в небо балками. Вот и храм. Вернер направился к нему.

Внутри было темно и пусто. Вернеру приходилось переступать через тяжелые балки, загромоздившие пол. Вверх вздымались полуразбитые колонны.

Вернер задрал голову. В потолке зияла огромная дыра, и последние, гаснущие лучи озаряли пространство храма призрачным светом.

Донесся свист. Он шел не снаружи, а как будто откуда-то из-под земли.

Вернер огляделся по сторонам и увидел пролом, ведущий вниз. Осторожно перебираясь через камни и разбитую церковную утварь, Вернер начал спускаться все ниже и ниже.

Наконец он увидел тусклое сияние. Из-под земли бил свет.

Вернер очутился в каменном подземелье. Тяжелый сводчатый потолок нависал над ним. Вокруг, небрежно расставленные в нишах, горели свечи. Языки пламени выхватывали участки подземного пространства, но оглядеть его полностью не представлялось возможным.

– Я жду вас уже полчаса, – раздался голос, и из темноты возникла высокая крепкая фигура.

– Я не мог уйти. Нас допрашивали. Лей покончил с собой.

– Уже знаю. Вы оказались хорошим почтальоном.

– Что было в письме?

– Ничего, – Хельмут усмехнулся. – Кто бы мог подумать, что рейхсляйтер окажется таким неврастеником? Я всегда знал, что в нашем руководстве не все в порядке. А разве вы не прочли письмо?

– Не имею привычки читать чужую корреспонденцию, – насупился Вернер. – Я просто передал письмо Лею. Это было непросто.

– Главное, что вы справились.

– И все-таки? Что там было – в письме?

Хельмут покачал головой.

– Шутка. Просто шифр. Ему написали от имени жены. А он принял все за чистую монету. Штука в том, что жена покончила с собой пару лет назад. Кто бы мог подумать, что рейхляйтер так покорно последует ее примеру?..

Хельмут извлек из заплесневелого ящика еще несколько свечей и принялся зажигать их, расставляя на древнем портале.

– Люблю это занятие, – признался он. – Зажигаешь свечу – и будто новую жизнь зажигаешь. Правда, точно так же легко ее можно и потушить, – Хельмут со значением глянул на собеседника.

Вернер сделал вид, что не расслышал последнюю фразу.

– Я сделал все, что вы велели, – сказал он. – Теперь ваша очередь. Верните мне дочь.

– Это только начало. У нас далеко идущие планы. – Хельмут помедлил, затем торжественно произнес: – Мы должны сорвать трибунал.

Вернер оторопело уставился на Хельмута.

– Вы шутите, – с трудом выговорил он.

– Ничуть. Мы должны сорвать этот процесс. Любой ценой. Мы должны освободить заключенных или убить их – это совершенно неважно. Главное, чтобы трибунал не состоялся. – Глаза Хельмута блестели в полутьме дьявольским огнем.

Вернер отшатнулся:

– Вы не понимаете, о чем говорите. Там охрана! Там войска. У вас и близко нет таких возможностей!..

– Вы не знаете наших возможностей, – спокойно возразил Хельмут. – Скоро все узнают и вы тоже. – Он помедлил, затем распорядился: – Сейчас вам нужно установить контакт с узниками. Прежде всего нас интересует Геринг.

– Я делаю все, что могу. Я буду защищать обвиняемых на суде…

– Это не суд, это фарс! – зарычал Хельмут. – Американцы и англичане опять хотят унизить нас! Связались с русскими! Но мы еще живы, и мы будем действовать!..

Вернер понял, что спорить бесполезно.

– Где моя дочь? – раздельно произнося слова, спросил он.

Хельмут улыбнулся:

– С ней все в порядке. Она в надежном месте. – Он порылся в кармане пальто и извлек сложенный вчетверо листок. – Это вам от нее.

Вернер выхватил листок из рук Хельмута, развернул и подвинул ближе к мерцающему огню свечей.

Веселый детский рисунок цветными карандашами. Три забавные фигурки, состоящие из кружков и палочек: папа, мама, ребенок с косичками. Вот только солнце, разбрасывавшее лучи, было черным.

У Вернера задрожали губы.

– Мне интересно: как вам удалось спрятать ее от гестапо? – задумчиво произнес Хельмут.

– Зачем мне ее было прятать? – нервно воскликнул Вернер. – Эльзи – хорошая немецкая девочка…

– А ее мать – еврейка, которую отправили в Освенцим. Ваша жена была еврейкой, не так ли, герр Кнюде?.. Стало быть, и милая маленькая Эльзи – тоже еврейка. А вы знаете, как в рейхе поступают с евреями…

– Что вам нужно?!

– Ищите доступ к Герингу. Это задание. И не вздумайте обратиться туда, куда не следует обращаться. Вы же понимаете: судьба вашей дочери всецело зависит от того, готовы ли вы с нами сотрудничать.

Хельмут задумчиво погасил пальцами свечу и поглядел на Вернера. Тот был бледен как смерть.

– Идите, – сказал Хельмут. – Идите и помните, что все в ваших руках. Ну и, конечно, в моих, – он сжал пальцами фитиль следующей свечи. Длинный тонкий след дыма устремился к сводчатому потолку и растаял.

Вернер громко засопел, однако ничего не произнес в ответ и принялся выкарабкиваться по камням из подземелья.

Хельмут спокойно и внимательно глядел ему вслед.

Наконец, шаги стихли.

– Мне он совсем не