дуют постоянно. Они продувают не одну какую-то полосу, но чувствуются на обширной местности. [Имею в виду] не ауру, не бурю, но именно ветер как таковой, недаром он мужского рода. Ветры суть плод постоянных сотрясений космоса и встречных по отношению к ним влияний звезд. Или же ветер можно отождествить с порождающим духом в самой природе вещей, блуждающим там и сям в некоей ее утробе. Либо ветры появляются из-за неравномерности влияний планет и из-за того, что воздух подвержен давлению лучей во многих направлениях. Лучи эти падают или от ближних светил, или от отдаленных, прикрепленных к небосводу звезд. Но ясно, что и ветры подчиняются закону природы — не то чтобы вовсе неведомому, но пока еще не вполне проясненному.

46. §117 Более двадцати греческих авторов прежних времен обнародовали свои наблюдения над ветрами. Меня потрясает, что при смутах, царивших в мире и в государствах — как бы его членах, столь многочисленные мужи посвятили себя таким трудным изысканиям. В особенности если учесть, что кругом их бушевали войны, не было надежного пристанища, а поездкам очень часто препятствовали пираты, эти враги всех. И вот даже сегодня каждый может узнать о своей местности больше и точнее из записок тех ученых, хотя бы они никогда не бывали в ней, чем из познаний ее нынешних уроженцев. Сейчас, когда установлен столь прочный мир, когда мы так счастливы под властью государя, столь заботящегося о процветании искусств и всех областей жизни, — несмотря на все это, мы не можем не только добавить каких-либо новых исследований к тому, что знали древние, но хотя бы основательно усвоить их знания.

§118 По воле великой судьбы, слава, которую получали [те ученые], не была особенно большой, потому что ее делили на многих, и по большей части они вели свои исследования, не [надеясь на] иную награду, кроме того, чтобы оказаться полезными для потомков. Ибо устаревают человеческие обычаи, но не плоды [исследований]. Море открыто со всех сторон, и все его берега гостеприимно зовут причалить; огромное множество людей плавает по нему, но не ради исследований, а ради выгоды. Человек, ум которого ослеплен столь сильной страстью к наживе, не уразумеет, что наука может и ему самому обеспечить больше безопасности. Поэтому, думая о тысячах и тысячах плывущих по морским волнам, я позволю себе остановиться на ветрах подробнее, чем это само по себе требовалось бы от моего сочинения.

47. (46) §119 Древние насчитывали только четыре ветра, по четырем же сторонам света, и Гомер — руководствуясь шаткими, как мы сейчас сможем рассудить, основаниями — тоже не упоминает их больше четырех[85]. Последующая эпоха оказалась, напротив, слишком склонной к дроблению, и было добавлено еще восемь ветров: по паре поместили между каждыми [первоначальными] двумя. Позднее это множество сократили и стали добавлять к краткому гомеровскому набору лишь четыре из этого чрезмерного. Так получилось по два ветра на каждую из четырех сторон света. С равноденственного востока дует восточный ветер (Subsolanus), называемый греками «афелиот»; со стороны восхода Солнца в день зимнего солнцеворота — юго-восточный (Vulturnus), у греков «эвр». С юга дует австр (Auster). Со стороны захода Солнца в день зимнего солнцеворота — юго-западный ветер (Africus). По-гречески их зовут «нот» и «либа»[86]. С равноденственного запада — теплый западный ветер (Favonius), от солнечного захода в день летнего солнцестояния — северо-западный (Corus), по-гречески это «зефир» и «аргест». С севера — септентрион, а между ним и восходом в день летнего солнцестояния — северо-восточный (аквилон, Aquilo), по-гречески: «апарктий» и «борей».

§120 В более дробный перечень вставляют еще четыре: фракийский, дующий со стороны между севером и летним заходом; кекий — между северо-востоком и равноденственным востоком; финикий, между зимним восходом и югом; а также либонот — между либой и нотом, средний между тем и другим или составленный из них, дующий со стороны между югом и зимним заходом. И это еще не все. Ибо другие авторы добавляют сверх того «мезес» между бореем и кекием, а между эвром и нотом — «эвронот». Есть еще у каждого народа знакомые именно ему ветры, не выходящие за определенные границы. Таков у афинян скироний, несколько отклоняющийся от аргеста и не известный остальной Греции.

В некоторых местностях к северу [от Аттики] его называют олимпием, §121 обычно же под именами скирония и олимпия понимают тот же аргест. Кекий иные зовут геллеспонтским ветром, а вообще в разных местах [к перечисленным ветрам] прилагают различные названия. Кроме того, в Нарбоннской Галлии[87] самый значительный ветер — киркий. По силе он не уступит никакому другому и часто долетает до Остии, прямо [через] Лигурийское море. Однако в других странах о нем и не слышали, больше того, он не доходит даже до Виенны, города в той же Нарбоннской Галлии: неподалеку от Виенны невысокие горы гасят этот столь сильный ветер. Относительно нота Фабиан отрицает[88], что этот ветер проникает в Египет. Здесь явно действует закон природы, диктующий даже и ветрам времена и границы.

(47) §122 Море для навигации открывается весной. В ее начале, когда Солнце достигает 25-го градуса созвездия Водолея, восточные ветры смягчают суровость зимнего неба. Это [10 февраля —] шестой день перед февральскими идами, к которому приурочено [пробуждение] и прочих ветров, о которых я еще скажу; в високосные годы [это пробуждение случается раньше] одним днем, а потом опять обычные сроки соблюдаются на следующее четырехлетие. Некоторые называют западный ветер, дующий с [21 февраля —] восьмого дня перед мартовскими календами, ласточкиным ветром, потому что тогда начинают показываться ласточки. Некоторые называют этот ветер орнитием[89], потому что начиная с 60-го дня после зимнего солнцестояния он дует не переставая девять дней, в течение которых и прилетают птицы.

§123 Западному ветру противоположен так называемый субсолянус — восточный. Он начинается [10 мая —] в шестой день перед майскими идами, с восхода Плеяд — это тоже 25-й градус, но созвездия Тельца; после же майских ид преобладает нот — ветер, которому противоположен северный. А в самую жаркую пору лета, когда Солнце вступает в первый градус Льва, восходит Сириус. Это [20 июля,] пятнадцатый день перед августовскими календами. За восемь дней до восхода Сириуса начинаются северо-восточные ветры, так называемые предвестники.

§124 Два дня спустя после восхода Сириуса те же ветры — теперь называемые этесийскими[90] — опять поднимаются и с еще большим постоянством дуют в течение самых жарких летних дней. Но они становятся мягче, предположительно под действием солнечного жара, которое удваивается влиянием звезды. Нет других ветров, которые были бы постояннее, чем эти. Они часто вновь сменяются южными ветрами,