– То есть Мишель проводит с ними сеансы – как со мной и Маркусом?

– Именно, и я абсолютно доверяю ее мнению. Вы сами знаете, какой она профессионал. Если она не ставит на данных кандидата А+ – этот кандидат не станет донором яйцеклетки.

– И что может стать причиной для этого?

– Хммм, дайте сообразить… – доктор Давидоу сделал паузу, щелкая языком. – Если потенциальный донор яйцеклетки говорит, что на самом деле хотела бы быть матерью – Мишель ее исключает. Нам не нужны те, кто мечтает о материнстве. Нам нужны те, кто хочет отдать свои яйцеклетки женщине, которая хочет стать матерью. Вы понимаете меня?

– Да, – Кристине хотелось, чтобы ее сомнения развеялись, но пока этого не происходило. – А вы не в курсе, часто ли психологи в банках спермы отказывают потенциальным донорам?

– Нет, я не в курсе.

Лорен нахмурилась.

– Давидоу, похоже, что доноров яйцеклеток проверяют куда более дотошно, чем доноров спермы. Это так?

– Думаю, некоторая асимметрия действительно присутствует, но не хочу обманывать. Я сам могу отвечать только за то, что происходит в моей клинике. Я занимаюсь яйцеклетками, поэтому внимательно слежу и несу ответственность за доноров яйцеклеток, которых мы отбираем, и за теми методами, которые применяются при заборе и пересадке клеток. Мы в нашей клинике не собираем сперму. Но, как я уже говорил, Хоумстед имеет великолепную репутацию среди банков спермы.

– У вас когда-нибудь возникали с ними какие-нибудь проблемы? – спросила Кристина.

– Нет, никаких, – доктор Давидоу кашлянул. – Я позвоню в Хоумстед сразу же после нашего с вами разговора. Вряд ли удастся с ними связаться уже сегодня, потому что они уже закрыты, но как только удастся с ними поговорить – я сразу же перезвоню вам.

– Отлично, спасибо вам большое.

– И все же – как вы себя чувствуете?

– Отлично. Немного подташнивает, но в целом нормально.

Доктор Давидоу хмыкнул:

– Во время беременности тошнота – это хороший признак. Ладно, я вам перезвоню.

– Буду ждать, спасибо. А пока – до свидания.

– Спокойной ночи. – Кристина нажала на кнопку «конец связи», затем взглянула в глаза Лорен. – Он воспринял все всерьез.

– Как и должен был.

– Жаль, что он не сказал, что это все ерунда на постном масле.

Кристина шутила только наполовину, и Лорен похлопала ее по руке.

– Я не могу считать то, что беспокоит тебя, ерундой. Но ты уже сделала все, что могла сделать, и я думаю, что тебе пора уже отдыхать.

– Я попытаюсь.

Вот только Кристина сильно сомневалась, что у нее это получится.

Кристина проснулась в своей спальне. Она лежала прямо поверх покрывала, и одежда ее была мокрой от пота. Лэптоп был открыт, а около него валялись незаконченные сводные листы учеников – она заполняла такие листы для каждого из своих учеников, чтобы отметить достижения за год, проследить динамику и дать рекомендации им и их родителям на каникулы. Мерфи сопел у нее в ногах, а в ванной, она слышала, лилась вода: значит, Маркус вернулся домой и принимал душ. Она приподнялась на локте, постепенно приходя в себя и соображая, что, видимо, заснула во время работы, несмотря на то что на часах было всего девять сорок пять. Раньше она была совой, часто засиживалась допоздна, чтобы посмотреть Джимми Фэллона, но первый триместр беременности превратил ее в самого настоящего жаворонка. Машинально она положила руку на живот и подумала, что ребенок, наверно, уже скоро начнет шевелиться. При этой мысли ее затопило волной счастья, и она блаженно откинулась обратно на мягкие подушки. Спальня была такая уютная – небесно-голубой цвет, в который она была выкрашена, давал ощущение прохлады и покоя, синие гортензии на покрывале гармонировали с занавесками, закрывающими трехстворчатое окно, выходящее на улицу, с белыми ставнями. Потолок был выкрашен сливочно-белой краской, и Кристина чувствовала себя словно на облаках – ей даже захотелось прочитать благодарственную молитву.

Ее взгляд упал на лэптоп, экран у него был черный – значит, он перешел в спящий режим.

И тут она вспомнила.

Донор 3319. Закари Джефкот.

Желудок у нее незамедлительно сжался, она схватила телефон с прикроватной тумбочки и проверила экран – доктор Давидоу не звонил. Она убедилась, что звонок включен – на всякий случай, а потом снова легла, сжимая телефон в руке. Ей хотелось позвонить матери и поговорить с ней, а может быть, даже поехать к родителям в Мидлтон, где она выросла – но не стоило беспокоить маму, которой и так доставалось, ведь она вынуждена была ухаживать за отцом, страдающим синдромом Альцгеймера.

Кристина напомнила себе слова доктора Давидоу, что Хоумстед – один из лучших банков в стране, о том, что они отбирают только самых лучших доноров, о том, что даже его собственная сестра обращалась к ним и дважды беременела от одного и того же донора. Впервые услышав о возможности искусственного оплодотворения донорской спермой, Кристина, помнится, была шокирована и смущена. Но это поначалу – пока она не стала частью этого особенного мира и не провела много часов в приемной, ожидая своей очереди у врача и беседуя с другими такими же, как она, женщинами о подвижности сперматозоидов и вагинальной смазке. Говорили они на малопонятном жаргоне своеобразного клуба, в который вряд ли кто-нибудь захотел бы вступить по собственной воле. Со временем Кристина поняла, что все эти женщины готовы буквально на любые жертвы и сложности ради одной великой цели – ребенка. Семьи.

Очень многое в процессе узнавания этого мира было для Кристины неожиданным, а иногда – и прямо противоположным ее ожиданиям. Например, она думала, что в приемной врача будет куча различных проспектов и плакатов с пухлыми розовощекими младенцами, призванными рекламировать достижения клиники в этой области. Но в декоре «Начала Семьи» вообще отсутствовали какие-либо напоминания о детях, на стенах висели акварельные пейзажи, а на столиках лежали обычные глянцевые журналы, не имеющие отношения к детям и родительству. Более того – небольшое объявление на двери гласило: «Чтобы не травмировать других пациентов, убедительная просьба не приносить и не приводить с собой детей в нашу клинику». Когда проходили месяц за месяцем, а Кристине так и не удавалось забеременеть – она смогла в полной мере оценить эту деликатность и мудрость: для нее было бы невыносимо увидеть новорожденного в приемной, ей с трудом удавалось удержаться от слез даже в магазине при виде улыбающегося младенца со складочками на ножках, сидящего в детском сиденье тележки. Ничего и никогда в жизни Кристина не хотела так, как ребенка, это желание было всепоглощающим и сжигало ее изнутри – организм не в силах был сопротивляться основному инстинкту, заложенному к ДНК каждого живого существа. В глубине души она всегда верила, что сможет забеременеть – и вот это наконец-то свершилось. И она была самой счастливой женщиной на свете – до того момента, как увидела этот репортаж по CNN.