—К примеру?

—Анна Гавальда.

—Она иностранка.

—Простите?

—Я не француз.

—Какое это имеет отношение к книгам Анны Гавальды?

—Предпочитаю с ними не спать.

—Не могли бы вы объяснить вашу мысль.

—Я не сплю с иностранками.

—Как это связано с книгами?

—Напрямую.

—Вы немного расист?

—Я позволяю себе выбирать.

—Это очень удобно.

—А зачем мне носить ботинки не по размеру?

—И всё же. Отчего вы не спите с женщинами из других стран?

—Я думал мы говорим здесь о книгах.

—Не будите отвечать?

—Я не смогу их понять.

—Может быть стоит попробовать?

—Нет. Там всегда будет пропасть, через которую хер не перекинуть.

—Разве так не со всеми женщинами в мире?

—Не знаю.

—Говорят, что со всеми.

—Кто говорит?

—Ну, к примеру, Джон Грэй.

—Он мужчина.

В трубке гудки.

Призраки. Мертвецы.

Старое кафе вот-вот рухнет.

Только ветер в дырах и трещинах. Воет себе. Ну и пусть.

Телефон звонит снова.

Он проверяет реальность на прочность.

Возьми трубку, парень. Возьми, чертову трубку, осел. Безумие ждет слишком долго.

Может быть наконец-то это случится. Ты признаешься в том, что давным-давно умер. Сгорел в белом пламени Солнца.

Чужак отмахнулся от писклявого голоска в голове. Мертвецы донимают его с самого детства. Он привык. Никогда ведь не знаешь, когда проснется какой-нибудь из этих демонов и начнет зудеть.

Дальше за бетонным забором частокол мертвых деревьев.

Там след костра.

Он постоял на краю. Прислушался. Гробовая тишина.

Обошел лес стороной.

По старой проселочной дороге вниз уходили люди.

В струпьях. В лохмотьях. Больные. Голодные. Тащатся куда-то на юг. Спасаясь от холода.

Он ничего не мог для них сделать.

_______________

Проснулся в овраге вблизи от дороги.

Холодный. Мертвый.

Тело скрипит. Под одеждой песок.

Никак не мог заставить себя встать. Все лежал и смотрел в пустое небо. Оно. Совсем рядом. Протянул руку вверх. Пальцы водят по каше на завтрак. Как в детстве. Куча дерьма в тарелке и молоко.

Опять сны. Опять Мать и Отец.

Еще один день.

Земля продолжает лететь себе дальше сквозь пустоту. И он часть этого великого безмолвия.

Эта мысль кажется ему забавной. Он смеется и сходит с ума.

Он больше не хочет, чтобы все вернулось и было как прежде.

Ходить в магазин за продуктами. Жить ради денег.

Они его бросили. Все эти люди. Мать и Отец.

Он вынул из кармана куртки блокнот. Весь исписан. Погрыз карандаш и поскреб в углу мелким почерком:

Твое сердце из грязи и мусора

Мертвое, как рыба на берегу океана

В сетке из пластика

Никто не придет

Ничто не поможет

Сделать ничего нельзя

Ты

Скорбная и болезненно тоскливая

Как дождливый день на кладбище

И это поэзия?

Да. Теперь только такие слова. Других нет. Вот он. Последний поэт. Жестокий. Циничный мужчина. Он пришел сюда, чтобы наказать всех виновных. Будто бы смерть мира сама по себе недостаточное наказание.

_______________

Мост лежит на дне реки.

Куски асфальта, камни, заградительные перила.

Брошенные автомобили вдоль всего берега.

Машины никогда не были живыми. Но он думает о них, как о людях. Мертвецы без могил. Трупы под открытым небом. Пища для ржавчины.

Пока он пытался найти брод через реку, начался дождь.

Капли попадают за ворот куртки.

Прикосновения мертвеца.

Мрачное чувство собственного бессилия перед природой.

Некуда деться. Вокруг пустота.

Чужак бросил мотоцикл под опорой моста и забрался в ближайший внедорожник.

Он сел на место водителя. Сам не знал почему. Старая привычка. Мир умер, а это осталось. Может быть есть еще тысячи вещей, которые он будет делать снова и снова, потому что не может о них забыть. Потому что так его воспитали. Вдолбили ему в голову, что реальность работает без выходных.

Все пропиталось запахом гнили и тления.

Он обыскал салон, открыл бардачок и пошарил рукой под сиденьями.

Бумага.

Свидетельство о страховке. Сервисная книжка. Обертка от шоколадки. Список дел.

Там.

На самом последнем месте, сразу после покупки новых ботинок.

10.ПОЗВОНИТЬ ОТЦУ

Надпись целая. Ее легко прочитать.

Она не зачёркнута карандашом, как другие.

Еще одно последнее дело.

У чужака есть свой список.

Перечень смертников.

Программа дальнейших действий.

Путеводитель по мертвому миру.

Старый, порванный лист бумаги, склеенный скотчем. Словно карта страны. С указанием мест, которые непременно нужно посетить. С указанием людей, которых он обязательно должен убить.

Чужак хранит список в кармане рубашки прямо под сердцем.

Он знает текст наизусть и повторяет утром и вечером. Иногда ночью.

Имена. Фамилии. Адреса.

Причины, по которым все они должны понести наказание.

Целая куча народа.

Половина из них давно сдохла.

Других уже никогда не найти.

Чужак глянул в окно.

На обочине дороги в белесой траве лежат мертвецы. Их одежда намокла и кажется новой. Чересчур яркой. Словно только что окрашенной. Будто эти люди совсем недавно бродили по магазинам и супермаркетам в поисках шмоток и развлечений.

Кисти рук торчат из рукавов рубашек и курток.

Почерневшая кожа.

Обугленная.

Твердая, как камень.