И когда Гринуэй в очередной раз отказался развестись с женой, Розалинд ушла. Поначалу он не беспокоился, ибо знал, насколько сильна их взаимная любовь. Считал это просто жестом и надеялся, что его возлюбленная вернется. Но она не вернулась. Гринуэй нанял детективов. Однако их поиски и здесь, в Сиднее, и в Нью-Йорке не увенчались успехом. Розалинд будто исчезла с лица земли.

Вскоре супруга архитектора умерла, так и не вынеся смену климата, и тогда Гринуэй оставил сыновей на попечении преданных гувернанток и перебрался жить сюда, в Розовый дворец. Вопреки всему, он продолжал надеяться, что придет день, когда Розалинд вернется к нему.

— Она вернулась? — замирающим от волнения голосом спросила Белинда.

— Нет. Гринуэй прожил здесь двадцать лет и умер в одиночестве от разбитого сердца. Но перед смертью, увидев, с какой скоростью растет город и как все вокруг меняется, позаботился о том, чтобы никто не жил в доме его возлюбленной. Он завещал его Сиднейскому обществу охраны памятников архитектуры, которое сам основал много лет назад… Я купил этот дом три года назад.

— Правда? Отчего же его вдруг решили продать?

Фергюссон удивленно приподнял бровь.

— А почему бы и нет? Разве я не заслуживаю доверия?

Она встретила устремленный на нее пронзительный синий взгляд и ощутила полную силу его магнетизма. Снова по спине пополз холодок странного беспокойства. И тут Белинда разозлилась на себя за такую реакцию и заявила:

— У вас репутация жесткого бизнесмена.

— Да, и если бы они знали обо мне только это, то вряд ли бы согласились на мое предложение.

Белинда вспомнила упоминания в прессе о многочисленных благотворительных акциях Освальда Фергюссона и насмешливо спросила:

— Наверное, вы проявили небывалую щедрость в отношении Общества?

— Можно, конечно, сказать и так, — ровным тоном ответил он. — За последние двадцать лет они приобрели несколько памятников, достойных их внимания, и находились в крайне тяжелом финансовом положении…

— И тут появились вы, в сверкающих доспехах на белом коне, и спасли их?

— Я предложил купить Розовый дворец на их условиях.

— Правильно говорят, что деньги могут все.

— Я бы сказал: многое, но не все. В случае с Розовым дворцом одни деньги не решили бы вопрос продажи.

— Значит, вам пришлось использовать ваше природное обаяние? — чуть иронично поинтересовалась Белинда.

Фергюссон сверкнул глазами, но сдержался и спокойно ответил:

— Слава Богу, мне не пришлось полагаться на столь ненадежного помощника. Нет, мне помогло то, что Розовый дворец был построен моим прадедом.

— Так Гринуэй был вашим родственником?

— Да. Его младший сын женился, и у него было четверо детей — трое сыновей и дочь, которая вышла за моего отца. Но, может, вы и сейчас еще продолжаете думать, что в Обществе были не правы, решив продать мне этот дом? — допытывался Освальд.

— Нет, мистер Фергюссон, конечно нет, — ответила Белинда и мысленно отругала себя.

Даже если он и не обращается с ней как со служащей, это не означает, что она должна себя вести с ним как с приятелем, постоянно подпуская шпильки. Она не должна забывать, что он пока что ее босс и к тому же гостеприимный хозяин.

О чем она вообще думает, насмехаясь над мужчиной, которого хочет влюбить в себя? Ей надлежит внимательно слушать, вежливо улыбаться и соглашаться, а не демонстрировать враждебность, о причинах которой он и не подозревает.

Теперь, чтобы спасти ситуацию, можно было сделать только одно, и Белинда Стэджерфорд немедленно сказала:

— Простите меня, пожалуйста. Мне не следовало так говорить.

— О, нет никакой необходимости извиняться. У вас есть полное право высказать свое мнение.

Но Белинда решительно покачала головой.

— Я ваша гостья и вела себя крайне неучтиво. Мне надо было по меньшей мере сначала выслушать вас до конца, прежде чем выносить поспешные и ошибочные суждения.

Фергюссон поспешил сменить тему.

— Думаю, учитывая вашу предыдущую бессонную ночь и длинный перелет, вы должны просто умирать от усталости.

Белинда была признательна, что он не обиделся, и ощутила, что ей действительно надо остаться одной, чтобы привести мысли и чувства в порядок, поэтому ответила:

— Да, честно говоря, я ужасно устала.

— Боюсь, спать ложиться еще слишком рано, а то вам трудно будет преодолеть разницу во времени. Знаете, что я предлагаю? Вы пока распакуйте вещи и часок отдохните, а потом я свожу вас в ресторан и, если захотите, покажу город.

— Спасибо, звучит очень заманчиво. Если это не представляет для вас никаких трудностей…

— Решительно никаких.

— И ничему не помешает? Я имею в виду… — Белинда нерешительно замолчала.

— Вы имеете в виду, нет ли у меня сейчас приятельницы, которой это может не понравиться?

— Ну, некоторым образом…

— Нет, у меня нет приятельницы, — заверил ее Освальд.

Она испытала огромное облегчение, но сказала себе, что это только потому, что ей не придется справляться с лишними трудностями на пути к осуществлению своего плана.

— Ну, вы уже готовы подняться наверх?

Она кивнула. Тогда он встал и повел ее к лестнице, которая тоже казалась произведением искусства.

— Вот и ваши апартаменты, — сообщил хозяин дома, открывая дверь в светлое просторное помещение и пропуская Белинду вперед. — Окна выходят в сад.

Апартаменты состояли из гостиной, спальни и ванной комнаты. Прелестная старинная мебель, паркетный пол с коврами, обои в общем со всем остальным домом стиле, но немного выгоревшие от времени. Белинда пришла в восхищение.

Она давно уже забыла, что значит быть счастливой, но сразу поняла, что в таком доме это было бы возможно… Если бы только не его владелец.

Фергюссон моментально заметил, как по ее лицу пробежала тень, и спросил:

— Надеюсь, вам нравится?

— Да, очень, — просто ответила она.

Ответ прозвучал совершенно искренне, и удовлетворенный Освальд сказал:

— В таком случае, я вас покину, чтоб вы могли распаковать вещи и передохнуть. Я зайду часа через полтора, идет?

— Да, пожалуйста.

Багаж уже ждал ее, и Белинда приступила к делу. Быстро разложив вещи на полках шкафа в спальне, вытащила комплект красивого белья, вечернее платье цвета сливочного масла, которое купила по настоянию Марты, но до сих пор ни разу не надевала, разложила его на диване в гостиной, чтобы разгладились легкие складки, и достала подходящие к нему туфли на изящном каблуке и шелковый жакет.