они якобы хотели революционизировать. Гитлер, по-видимому, понимал под революцией замену людей, занимающих руководящие посты во власти и пользующихся большим авторитетом»[160]. Его сторонники в СА, продолжает Эванс, понимали под революцией «в конце концов не более, чем продолжение потасовок и уличных боев, к которым они привыкли во время фазы захвата власти»[161]. И «несмотря на все их агрессивные фразы эгалитарного характера, национал-социалисты были в конечном итоге равнодушны к неравенству в обществе»[162]. Результаты изложенного в настоящей книге однозначно противоречат такому взгляду. Утверждение, что Гитлер понимал под революцией лишь «замену персон», может выдвигать только тот, кто глубоко не интересовался миром его идей. В главе 11.3 моей книги я показываю, что национал-социалисты связывали свою революцию с претензией на радикальное переустройство всех сфер человеческой жизни в духе их революции.

Неловкость, которую, называя национал-социализм «революцией», испытывают как раз такие историки, как Эванс, определенно занимающий в политике левые позиции, объясняется, предположительно, тем, что с этим понятием обычно связывают по большей части положительные коннотации[163]. Даже в обычном словоупотреблении понятие «революция» воспринимается как положительное, в отличие от понятий «реакционный» или «контрреволюционный». Ни одному рекламному агентству не пришло бы в голову говорить о «контрреволюции» в дизайне автомобиля, а вот «революция» отдает прогрессом[164]. Примерно так же обстоит дело с понятиями «социальный», «эгалитарный», «государство всеобщего благоденствия» или «социальное государство», которые сам я вовсе не безоговорочно связывал бы с позитивной оценкой, но которые в политическом дискурсе, а также как раз у многих историков, имеют положительный подтекст. Отвращение, испытываемое, когда с ними связывают Гитлера и национал-социализм, подпитывается еще и за счет положительного нормативного наполнения этих понятий и связанного с ними содержания, как выше уже было показано на примере понятия «модернизм»[165].

Когда оспаривается эгалитаризирующее воздействие национал-социализма, то у многих историков это связано еще и с тем, что они используют в качестве критерия степень и радикальность коммунистических революций. Эванс, историк, вышедший из марксистской традиции, пишет во втором томе своего описания Третьего рейха, в главе «Социальное обетование и социальная действительность»: «Национал-социалисты не планировали, например, основополагающую реформу налоговой системы, чтобы уравнять чистый доход работающих граждан, и не руководили экономикой тем способом, который использовался в СССР, а позднее в ГДР, чтобы по возможности уменьшать различия между бедными и богатыми. И в Третьем рейхе еще были богатые и бедные, как это было во все времена»[166].

Как показано в разделе IV настоящей книги, Гитлер действительно отрицательно относился к национализации всех средств производства, хотя его взгляды со временем радикализировались, и он не исключал в конце концов социализацию важнейших частей экономики Германии в послевоенный период. Когда анализируешь высказывания Гитлера о его планах на послевоенный период, становится ясно, что он планировал изменения в экономике, далеко выходящие за то, что на самом деле было реализовано в Третьем рейхе.

Классовую борьбу следовало преодолеть не за счет отключения всех рыночных механизмов и отмены института частной собственности на средства производства, как при коммунистических системах, а благодаря повышению социальной мобильности и улучшению возможностей подъема по социальной лестнице для рабочих. Поэтому недопустимо неявно или открыто использовать похожее на коммунистические системы преобразование экономики в качестве критерия выполнения Третьим рейхом своих социальных обещаний.

Новейшие биографии Гитлера:

Кершоу, Ульрих, Лонгерих, Пита, Симмс

Осталось ли в самом деле еще так много рассказать о Гитлере, что каждые несколько лет возникает нужда в новой крупной биографии? В 1998 и 2000 г. вышли (сначала на английском, а несколько позднее в переводе на немецкий) два тома биографии Гитлера объемом больше 2300 страниц, написанной Яном Кершоу; в 2003 г. Ральф-Георг Ройт выпустил биографию на 685 страницах; в 2013 г. Фолькер Ульрих выпустил первый том (1889–1939) биографии Гитлера объемом 1088 страниц; двумя годами позже последовала биография Гитлера на 1296 страницах, написанная Петером Лонгерихом.

Ульрих Герберт связал в опубликованной в газете «Цайт» рецензии на книгу Лонгериха факт появления все новых биографий Гитлера с тем, что такие жизнеописания продаются легче, чем аналитические работы по истории Третьего рейха. «Так и дальше каждые несколько лет очередной автор будет осчастливливать нас толстой биографией Гитлера, как каждый режиссер хочет однажды поставить „Фауста“. Или „Трехгрошовую оперу“»[167]. Пусть эта критика не совсем несправедлива, поскольку нового в ряде биографий Гитлера действительно немного, но есть и серьезные причины написания его новых биографий.

Прежде всего: каждая биография Гитлера есть одновременно и полное описание Третьего рейха. Несмотря на все пробелы в знаниях, эти двенадцать лет являются, по-видимому, самым глубоко изученным периодом мировой истории. Каждый месяц выходят многочисленные новые детальные исследования — о национал-социалистической внешней политике, политике в отношении церкви, политике расовой, экономической и социальной, о повседневной жизни в Третьем рейхе, о молодежи, культуре, науке, женщинах, о НСДАП, о Гитлерюгенде, СА и СС и, конечно, обо всех эпизодах Второй мировой войны и о германской оккупационной политике. Задача того, кто изучает Гитлера, заключается в том, чтобы проверить результаты этих исследований на значимость для целостного представления о Третьем рейхе и, при необходимости, включить их в мозаику биографии. Поскольку изучение национал-социализма продолжается, неизбежно будут появляться все новые биографии Гитлера.

К этому добавляется и тот факт, что за прошедшие десятилетия появились обширные издания первоисточников по Гитлеру. Когда я писал свою книгу в 1985 г., имелись только составленные Эберхардом Йекелем и Акселем Куном «Полные записки» Гитлера за годы с 1905 по 1924-й, а также изданные Максом Домарусом четыре тома речей и заявлений Гитлера с 1932 по 1945 г. Все остальные речи и сочинения Гитлера, а также записки его доверенных лиц мне пришлось добывать и копировать трудоемкой работой в архивах. С 1992 по 2003 г. вышло, наконец, заслуживающее высокой оценки издание речей, сочинений и распоряжений Гитлера в 17 томах, подготовленное Институтом современной истории[168]. В 2016 г. тот же институт выпустил критическое научное издание «Майн кампф» Гитлера[169]. Большая доступность источников является еще одной причиной появления новых биографий Гитлера.

И наконец, честолюбие толкает большинство биографов к тому, чтобы представить в рамках интерпретации собственный подход к объяснению «загадки Гитлера». Они хотят высказать свое мнение о спорах исследователей и внести в них свой вклад. Читающий упомянутые выше новые биографии Гитлера видит, как авторы пытаются отграничить свой собственный подход от интерпретационных схем новейших работ.

Ян Кершоу, ставший известным еще до выхода биографии благодаря исследованию «мифа Гитлера», ссылается в своем большом труде на сформулированное социологом Максом Вебером понятие