Итак, решение было принято, и златоглавый город-герой начал лихорадочно готовиться к торжествам, по старой привычке подрядив на это дело народ всей необъятной державы и позаимствовав у него деньжат…

Максим Долгов – выпускник факультета журналистики МГУ – работал сотрудником пресс-службы олимпийского Оргкомитета, устроившись на такое теплое местечко благодаря связям отца, игравшего не последнюю роль в Федеральном агентстве по физкультуре и спорту.

Недавно произошло ЧП – пала на больничную койку с двусторонней пневмонией заместитель начальника пресс-службы Татьяна Мычина, и Долгову пришлось исполнять обязанности этой чванливой неудовлетворенной сучки. Поэтому на 28-летнего парня за последнюю декаду навалилось такое количество проблем, что он еле успевал перекусить, а иногда оставался ночевать прямо на работе.

Но вчера, перед решающим днем, Максим все же решил немного привести себя в чувство и пригласил в гости старинного приятеля – Юрку Егорова.

Бутылочка девятилетнего скотча была уничтожена с превеликим удовольствием, и только Долгов, измотанный, как пес, собрался «подавить на массу», как Юра заговорщически улыбнулся и предложил традиционное: «Может, еще по одной?» Максим категорически отказался, а Егоров как истинно русский джентльмен уговорил еще ноль-пять коньяка, зашлифовал тремя бутылками темного ирландского и благополучно отрубился. Изящно свесив переднюю половину тела с бортика ванной…

Максим, взирая на конвульсии неопохмеленного друга, так и стоящего на карачках возле холодильника, наконец смилостивился. Он налил в литровую эмалированную кружку кипяченой воды и протянул ее Егорову.

– На. Чтоб через шестьсот секунд был в форме. Ванная в двенадцати шагах к юго-востоку.

Юра принялся жадно глотать жидкость, попутно переваривая полученные числовые выкладки, а Долгов, вздохнув, отправился в комнату еще раз проверить документы.

Гостиная была обставлена небедно, но чувствовалась вибрация низкой холостяцкой ноты. Диван и пара кресел коричневой кожи тонули в кучках разбросанной одежды, прозрачный столик был завален остатками закуски, а под ним покоились несколько пустых бутылок разного калибра и достоинства, напоминающих о вчерашнем застолье, на широченном экране плазменного телевизора угадывался приличный слой пыли, посреди ковра стоял пустой хрустальный графин, обрамленный узором из рассыпанных дисков с фильмами.

Долгов взял с тумбочки тонкий кожаный портфель, открыл его и достал папку с образцами пресс-релизов, аккредитаций, положений, актов, постановлений и прочей бюрократической гадостью. Он сделал над собой усилие, чтобы вжикнуть молнией и извлечь на свет божий стопку листов и брошюр.

– Надо еще раз все проглядеть, – вполголоса приказал Максим сам себе, раскрывая первую брошюрку.

Мобильник сначала деликатно завибрировал, а через несколько секунд разразился полноценным сигналом. Долгов мысленно воздал хвалу сотовой связи и посмотрел на экранчик – высвечивался номер начальника пресс-службы.

– Да, Александр Вадимович.

– Так. Быстро одевайся. Я через пять минут заеду.

– А что случилось?

– Полный…

Трубка заткнулась. Босс дал отбой.

Максим с удивлением глянул на экран, на котором светилось: «Вызов длился 0:00:08». Он захлопнул крышку телефона и несколько секунд продолжал смотреть на ворох документов. После этого лихорадочно сгреб их в кучу, сунул в портфель и стал снимать с плечиков костюм.

В это время в гостиную приковылял Юра, приглаживая ладонью мокрые волосы. Он повел глазом, словно разбуженный конь, прицелился и в три шага оказался возле кресла. Плюхнулся в него, громко икнул и констатировал:

– Я в норме, Макс.

Долгов завязал галстук и туповато посмотрел на приятеля, словно не узнавая. Потом поморгал и хрипловато выговорил:

– Шеф звонил. Что-то случилось. Что-то очень неприятное.

– Ну и?…

– Пока отдыхай здесь, только не пей. Я позвоню.

Астафьев был лыс и сердит. Максим посмотрел сквозь тонированное стекло «БМВ» на пролетающие машины и спросил:

– Что все-таки случилось, Александр Вадимович?

Нахмурившись еще сильнее, Астафьев порылся в своем портфеле и перебросил ему на заднее сиденье свежий номер «Комсомолки».

– Вот, полюбуйся.

Долгов взял газету в руки и развернул. На передовице огромными буквами чернел заголовок: «Кто убрал претендентов на медали?» Пробежав глазами первые строки статьи, Максим оторопело поглядел на лысый затылок начальника и еще раз перечитал аннотацию.

Водитель противно погудел сиреной, и машина вырулила на разделительную полосу, объезжая пробку.

– Это правда? – Долгов оторвал глаза от статьи.

– Проверяют. Факты искажены, конечно, и цифры преувеличены. Но процентов сорок – достоверно. Еле успели тираж остановить, чтоб народ с ума не посходил. – Астафьев повернулся и показал глазами вверх: – Сам директиву спустил.

Максим переваривал услышанное. Просто мракобесие какое-то.

– Сколько? – спросил он наконец. Астафьев помолчал, прежде чем ответить.

– Около ста пятидесяти. Это уже точные, подтвержденные данные. Скорее всего – больше.

– Да это ж катастрофа! – выпалил Долгов. – Александр Вадимович, это же скандал международный!

Запиликал мобильный. Астафьев схватил телефон и придавил к уху:

– Да. А?… Знаю я! Мы через полчасика будем, сначала в Крылатское заедем… Что? Ладно.

Он дал отбой.

– Зачем в Крылатское? – тут же спросил Максим.

– Там одно из… – Он запнулся. – В общем, сам понял.

– Только в Москве?

– Нет, по всему миру. Если б лишь в России – церберы из МОКа нам бы уже башку отвернули.

Максим потер руками лицо, соображая.

– Это похищения или… убийства? – поинтересовался он через минуту.

– По всей видимости, похищения, – ответил Астафьев. – Ни одного тела не было обнаружено – ни останков, ни вещей, ни следов. Хотя гэбэшники могут не распространяться, они информацией, сам знаешь, как не любят делиться… И ни звонка, ни намека, главное! Выкупа никто не просит, требований не выдвигает… Прямо скажем, какой-то идиотизм. Бессмысленная попытка срыва Олимпиады. Я понимаю, если б устранили спортсменов одной страны – тогда можно было бы заподозрить политиков. Или людей, занимающихся каким-нибудь одним видом спорта, – тоже можно было бы зацепку поискать… Но ведь такое ощущение складывается, что без разбора… отсеивали.

– Разве такое возможно? Ведь что-то должно связывать людей, которых похитили? У организаторов преступления должен был быть хоть какой-то мотив.

– Мотив? – Астафьев вновь повернулся и посмотрел на Долгова каким-то рассеянным взглядом. Радужка одного глаза у него была светло-коричневая, а другого – зелено-голубая. – Мотив абсолютно не понятен.